Марина Казанцева: Красный Кристалл

— Откуда это? — спросил Лён.

— Эге! — хитро отвечал вождь.

— Это из разрушенного города? — настаивал гость.

— Сильно не понимай, — заскучал предводитель и тут же оживился:

— А вот девка молодой!

Он не глядя сунул длинную лапу в толпу и вытащил молоденькую самку.

— Тебе девка, мне нож, — соблазнял гостя вождь.

— Нет, не надо, — отказался тот.

— Два девка, — тут же посулил обезьян.

— Кто эти? — немногословно спросил Лён, указывая на разгромленных врагов.

— Сильно плохие, — презрительно ответил самец, плюя на труп змееголова. Меж тем его соплеменники разбрелись по полю, подбирая тела своих собратьев и бережно укладывая их в ряд. Одна самка подобрала тело убитого воина, лежащее рядом с вожаком — тот потеснился, чтобы не мешать. Она погладила убитого по лицу и неловко поцеловала его в губы. Затем выковырнула у погибшего глаз и сунула в рот, причмокивая от удовольствия.

— Не трогать! — разозлился вождь и со всей силы ударил самку. Та заскулила и потащила труп к общей куче.

— Жрать хочет, — пояснил вождь происходящее перед онемевшим от неожиданности гостем. — Мужа жрёт — всё равно помер.

Бедные! Что за жизнь тут у них, среди камней, при полном отсутствии растительности и воды, под постоянной угрозой!

Лён огляделся и увидел, что племя уже вернулось к своей обычной жизни: одни оттаскивали подальше останки хищников, другие поднимали камни и собирали под ними насекомых — оказывается, насекомые и черви здесь всё же были! Меж камнями имелась засохшая почва, на которой росли маленькие, похожие на камни, грибы и лишайники.

— Хороший, — с одобрением указал на Сияра вождь. — Много еды.

Тьфу ты! У них только жрачка на уме!

— Где есть вода? — толковал Лён.

— Эге! — отвечал обезьяний предводитель. — Живи у нас, три девка дам.

— Спасибо уж! — с иронией отозвался Лён, и тут же две самки, которых ему предлагали в жёны, подскочили к нему. Одна принялась деловито открывать его дорожную суму, вторая стала проверять карманы.

— Нет, нет, я имел в виду — не надо! — тут же понял он свою ошибку.

— Не можно так, — сурово отвечал вождь. — Взял замуж — люби!

Так, достаточно. Он встал с места, снял с себя обеих «жён» и сказал:

— Я удаляюсь!

И направился к Сияру, который ждал его поодаль и нетерпеливо отмахивался хвостом от дерзких обезьяньих самок.

— Всех баб бери, — толковал главный обезьян, ковыляя следом. — Детишки будет умный.

Смеясь, Лён вскочил на коня и тронул повод. Одним прыжком жеребец перенёсся через груду камней и далее легко помчался, едва касаясь копытами земли.

Старый вождь с сожалением смотрел вслед уродливому и непомерно рослому чужаку. Такой едва ли поместится в их подземном жилище, да и еды, наверно, много переводит — поди вот, прокорми такого. Но дерётся сильно, хороший воин. Детишки, конечно, были бы с рожи не ахти, но свежая кровь тоже бы не помешала. Одно плохо: лысыми родятся.

Старый Тык почесал в затылке и вернулся к племени. Сегодня они будут есть мясо. Жалко воинов, конечно, но не пропадать же добру.

Самки о чём-то спорили и вокруг чего-то прыгали. Оказалось, что это какой-то непонятный предмет — большой, раздутый. Детишки торчали тут же и боязливо тянули раздутыми ноздрями воздух — запах от мешка был непонятный, но очень соблазнительный.

— Наверно, гость забыл, — возбуждённо заговорила при виде мужа старая Ула. Она дёргала предмет за верёвочки, непонятно зачем запутанные в узел, и в страхе отпрыгивала прочь. Однако, судя по всему, предмет был неживой.

— Не мешай, — сказал старый вождь, давая затрещину второй жене, которая проявляла излишее для её положения любопытство. Он сосредоточился, осторожно взял корявыми пальцами конец верёвочки и потянул. Узелок тут же распустился, а вместе с ним разошлось и горловина вещевого мешка.

— О, Тык, какой ты умный! — благоговейно прошептала старая Ула — она потому так долго и продержалась при нём, что всегда знала, когда вставить похвальное слово.

— Ты сунешь руку внутрь, а оно откусит! — возбуждённо заговорил один из старших сыновей, Гог, подпрыгивая от нетерпения.

— Вот потому вождь я, а не ты, — назидательно ответил старый Тык, смело засовывая руку в мешок. — Это гость оставил мне в знак почтения.

Он достал из мешка круглую мягкую вещь, от которой исходил настолько изумительный запах, что вся стая, собравшаяся вокруг вождя, застонала. Тык втянул ноздрями воздух и откусил от пшеничного каравая небольшой кусок. Весь уйдя в ощущения, он медленно жевал. Потом поднял глаза на жадно ожидающих соплеменников и сказал с достоинством: