Дуглас Брайан: Вендийское проклятие

Тонкие зеленые нити густо обвивали стены и башни, крохотные белые цветочки усеивали их. Все это источало душистый аромат. Воздух казался таким густым, что его можно было замешивать, точно тесто.

От сильного запаха цветов у многих начала нестерпимо болеть голова, но я невольно залюбовался поразительной картиной. Казалось, сама природа выстроила эти дворцы и храмы, возвела эти статуи… Тонкое зеленое плетение не нарушило ни одной из форм, но тщательно повторило их.

Вы можете себе представить изображение вендийской богини, высотой в три человеческих роста? Шестирукая, застывшая в сложной танцевальной позе, с оленятами на раскрытых ладонях, с драгоценным камнем во лбу… И при этом вся она, казалось, была создана из листьев и ветвей – если не считать драгоценности на голове…

Это было восхитительно! Я часами бродил по пустынным улицам, где не жил никто, кроме обезьянок с ярко-зелеными мохнатыми мордочками и каких-то крохотных разноцветных птичек, питавшихся нектаром белых цветов. Я позабыл о цели нашего путешествия. Мне хотелось одного – разглядывать чудеса, представшие нам в этом городе.

Неожиданно я наткнулся на колодец. Он был полон человеческих черепов. Этих белых шаров было так много, что они заполняли глубокую шахту колодца и даже «выплескивались» на поверхность.

Страшное зрелище немного отрезвило меня. Я понял, что обитавшие здесь люди, создатели всей это красоты, отнюдь не были так кротки и прекрасны, как могло бы показаться на первый взгляд. Кем были те убитые, чьи черепа нашли успокоение в колодце?

Хотелось бы мне думать, что они умерли от естественных причин и были просто погребены! Но нет, каждый череп носил на себе след убийства: проломленную височную кость. Этих людей убили…

Я не стал ничего говорить ни Саджу, ни Катабаху. Они просто посмеялись бы надо мной, назвали бы излишне чувствительным.

Так или иначе, я вернулся к моим сообщникам, и вскоре мы действительно отыскали глубокую яму, наполненную драгоценностями.

Джунгли не тронули сокровищницу. Камни и золото сверкали под солнцем так же ярко, как и в те дни, когда их только опускали сюда. Никто не прикасался к приношениям для Черного Младенца. Вендийцы боялись святотатства, а чужаки здесь не появлялись. До нас, во всяком случае.

– Мы не будем жадничать, – предупредил Садж. – Я верю в наказания богов.

– А я – нет, – заявил Катабах.

– Ты поступишь так, как я скажу, – заупрямился Садж. – Не забирай всего. Это бессмысленно. Тебе не увезти с собой всю сокровищницу. Да тебе столько и не потребуется. Для счастливой богатой жизни хватит и сотой доли того, что здесь накоплено. Не стоит гневить богов понапрасну.

– Глупец! – гневно воскликнул Катабах. – Золота никогда не бывает слишком много и никогда не бывает довольно. Я заберу столько, сколько выдержит спина моей лошади и моя собственная, не говоря уж о спинах моих телохранителей…

– Ты навлечешь на нас несчастье, – твердил Садж.

В конце концов они прекратили бесполезный спор и принялись за дело. Подручные Катабаха, понукаемые хозяином, быстро нагрузили десяток кожаных мешков камнями. Садж оказался прав: сокровищница почти не опустела, хотя взяли грабители немало.

Мы ушли из покинутого города еще засветло. Никому не хотелось задерживаться здесь на ночлег. Хоть Садж и твердил, что в городе никого не осталось, никто из нас не был до конца уверен в своей безопасности. Где заброшенные дома и могилы, там и призраки.

Обратный путь через джунгли оказался гораздо более трудным. Тучи насекомых набрасывались на нас с такой яростью и с таким рвением, словно получили от богов специальное задание – высосать из нас всю кровь, а заодно и лишить остатков терпения. Было очень душно, мы с трудом переводили дух. Садж объяснял это тем, что приближается дождь, но почти никто не слушал голос рассудка: мы не сомневались в том, что это боги решили покарать нас за дерзость.

Садж постоянно ссорился с Катабахом. Наш хозяин кричал, что Садж обокрал его, что нужно вернуться и взять еще несколько мешков драгоценных камней.

– Ты ведь потребуешь свою долю, а после того, как я поделюсь с тобой, я уйду из Вендии нищим! – вопил Катабах, обезумев от всего пережитого.

Даже сейчас мне трудно винить моего хозяина. Я и сам, кажется, утратил рассудок, столько удивительного довелось мне повидать в Вендии!

Когда мы уже готовились покинуть страну, нас настиг отряд храмовой стражи. Эти солдаты служили той самой богине, которую мы просили о содействии, отправляясь на наш грабеж. Очевидно, богиня сочла наши действия не вполне правомочными, – а может быть, поступила как все бессмертные: проявила обычное в подобных случаях коварство. Так или иначе, стражники гнались за нами не с добром. Да мы и не ждали добра – сами-то мы сотворили самое обыкновенное зло и не питали никаких иллюзий касательно своих поступков.