Дуглас Брайан - Дочь друидов

– Два мага. Фульгенций – верховный. Пишет, читает. Аккуратный. Младший – Тургонес. Альбинос. Грязный. Любит боль. Покупает людей. Опыты, опыты…

Конан покачал головой.

– Твои сообщения бесценны, мой дорогой. Просто бесценны.

Маленькие глаза гоблина блеснули:

– Ты убьешь меня?

– Несомненно, – заверил его Конан. – Но в свой черед. Рассказывай еще.

– Тургонес. Он…

– Между магами существует соперничество, не так ли? – подсказал Конан. – Младший хочет занять место старшего?

Гоблин закрыл глаза. Конан расценил эту гримасу, как подтверждение и криво усмехнулся. Ну, разумеется! У магов всегда так. Стоит только вырастить ученика, и вот, глядишь, этот ученик уже свергает своего учителя. Подсыпает ему яд, подсовывает ему коварную любовницу. Словом, вовсю пользуется полученными в процессе обучения знаниями.

Конан торжественно произнес:

– Когда-то ты был неразумным человеком, но сохранил честное сердце. Уходи на Серые Равнины с миром, неведомый человек из Мессантии. Ты помог нам, и я отомщу за тебя.

С этим он выдернул меч из раны гоблина и быстрым движением перерубил ему горло. Захлебываясь кровью, гоблин упал. Глаза его широко раскрылись, Конан увидел в них удивление и – странное дело! – радость. Затем свет в этих глазах померк, они подернулись пленкой и закрылись. Конан отступил на шаг. В агонии руки и ноги гоблина судорожно дергались, хватали траву, сжимали и разжимали пальцы. Потом все стихло.

В этой тишине Конан опять услышал отдаленное пение. Голос Дертосы звучал невыразимо печально, он доносился как будто из другого мира, мира, где не ведают бед и лишь скорбят о тех, кто влачит свою жизнь в земной юдоли.

Этот голос струился в воздухе и как будто омывал тело убитого. Внезапно Конан понял, что так оно и есть. С трупа начала слезать чешуя, кожа делалась все более светлой и гладкой. Волосы перестали быть черными, колючими, а безобразное лицо смягчилось. Конан вздохнул и на время отвлекся, обтирая клинок об одежду, а когда он вновь посмотрел на труп, то увидел, что гоблин исчез. Перед киммерийцем лежал мертвый человек лет тридцати, с длинными светлыми волосами и светлой, совершенно не тронутой загаром кожей.

– Ты не лгал, – пробормотал Конан. – Достойная смерть. Клянусь, я отомщу за тебя.

Ему показалось, что на лицо убитого снизошло выражение покоя. Впрочем, киммериец никогда не отличался большой чувствительностью. Он просто кивнул мертвецу так, словно они были друзьями и расстаются на время, и побежал туда, где, как он слышал, люди Гайона продолжали сражаться с гоблинами. Нужно было скорей заканчивать эту схватку.

– Поверить не могу, что я допустил это! – повторял Туризинд, глядя, как Конан и Дертоса исчезают за поворотом дороги.

Гайон стоял рядом и посматривал на Туризинда сбоку. Лицо графа-изгнанника было задумчивым. Наконец Гайон произнес:

– Дертоса – удивительная девушка. Такую я встречаю впервые.

Заметив, что Туризинд нахмурился и ревниво сдвинул брови, граф-изгнанник чуть улыбнулся:

– Я хотел сказать, что восхищаюсь ее человеческими качествами… Хотя, конечно, она весьма привлекательная женщина. Насколько я понял, она вас интересует…

Туризинд оборвал эту, чересчур любезную, с его точки зрения, речь:

– Я просто люблю ее, граф. Не стоит искать других слов для обозначения моих чувств. Знаю, это все звучит странно…

Гайон покачал головой:

– Нет ничего странного в любви. И поверьте мне: Конан как раз такой человек, которому можно без страха вручить свою возлюбленную.

– Что вы имеете в виду? – Туризинд покосился на Гайона с таким видом, словно всерьез подозревал графа в издевательстве.

– Он не станет понапрасну рисковать жизнью девушки, – пояснил граф. – По-своему он очень уважает ее. Ценит ее мужество, ее способности. Мне кажется, он сумел разглядеть в ней главное. То, что даже от вашего взгляда – уж простите меня, – ускользнуло.

Туризинд нахмурился и сделался мрачнее тучи. Гайон между тем преспокойно продолжал:

– Вы смотрели на нее как на желанную, прекрасную женщину, а Конан все это время видел в ней, как он выражался, по вашим словам, «отмычку». Иначе говоря, рассматривал ее как соратника, как товарища в предстоящей битве. Поэтому и понял: магия друидов, в которой она была воспитана, магия ее происхождения и простая сила ее характера – все это сильнее черных чар Дарантазия.

– Стоп, – произнес Туризинд, – откуда вам известно ее происхождение?