Дуглас Брайан - Забытые богини

– Иди сюда, – позвала Дин. – Иди же, не бойся.

Он шагнул к ней, сильно побледнев под густым загаром. Дин услышала, как он скрипнул зубами.

– Ты поможешь мне, Афза? – спросила Дин. Афза медленно, задумчиво сказала:

– Он может не выдержать. И рана у него плохо зажила.

– Откуда ты знаешь? – спросил ее Конан. – Откуда тебе знать про мои раны?

– Лучше покажи, где она.

Конан привычно провел ладонью по ребрам с правой стороны.

– Тебе повезло. Немного ниже – и задели бы печень. – Афза снова повернулась к девочке. – Он может не выдержать, Дин.

Вместо ответа Дин протянула руку к Конану, и он, повинуясь против своей воли, опустился на земляной пол. Афза, помолчав, принялась перебирать кувшины и глиняные чашки, расписанные бледно-голубой глазурью. Они стояли в большой нише, под которой лежали пять или шесть совершенно новых ковров. Афза равнодушно встала на них ногами, словно такая вещь, как ковры, не имели в ее глазах никакой цены. Кувшины глухо позвякивали.

– Возьми из печки огонь, Дин, – сказала Афза, не оборачиваясь.

Конан увидел невысокую медную жаровню, по форме повторяющую древний храм богини Алат. Дин присела перед круглой жестяной печкой, тихонько гудевшей в углу, возле входа. В полумраке засветились угли. Зная по опыту о том, какие отличные результаты дают пытки раскаленным железом, Конан втайне похолодел.

Не обращая внимания на его застывший взгляд, Дин голой рукой взяла из печки пылающий уголь, дунула, чтобы дать разгореться, и положила на жаровню. Потом небрежно бросила горсть сероватых комков какого-то благовония, и неожиданно в комнате стало очень свежо.

Конан свесил голову на грудь – внезапно его потянуло в сон. Он плохо понимал, что происходит. Женщины о чем-то вполголоса переговаривались, ходили мимо, бесшумно ступая по земляному полу босыми ногами. Потом смуглая рука, обвитая цепочкой, подсунула Конану белую чашку с дымящимся отваром, и он послушно выпил горькую и горячую жидкость.

Кто-то коснулся его волос. Он машинально съежился, подобно дикому зверю ревниво оберегая свою голову. Но ладонь надавила сильнее, заставила смириться, и он перестал об этом думать.

И неожиданно он снова увидел себя сидящим в тени навеса, со скованными руками, голодного и очень злого. Голос, звучащий откуда-то из глубины сознания, спрашивал и спрашивал, и время покатилось назад и потащило его за собой, восстанавливая въяве прошлое, день за днем, месяц за месяцем. Неудачный поход с отрядом наемников из Бритунии. Месяцы блужданий по джунглям, когда Конан терял одного товарища за другим. Корабль, который они захватили в порту – кажется, это было вечность назад. А затем – кораблекрушение, буря, странные видения в морских волнах. И снова поход, на сей раз в компании отбившихся от каравана людей. Долгий путь через пустыню, к горам, которые медленно вырастали на горизонте. Он уже догадался о том, что идет по жизни вспять, и готов был снова пойти через все испытания и потери, потому что впереди ждало детство. Он торопился: успеть бы добраться до тех лет, когда живы были отец и мать. До этого времени не так уж и далеко. Но силы уходили с каждой минутой, и точно так же непостижимо он начал понимать, что до детства ему не дожить.

Издалека донесся низкий голос Афзы:

– Он умирает, Дин. Оставь его.

«Разве я умираю?» – удивленно подумал Конан и в то же мгновение ощутил щекой прохладу земляного пола. Ладонь, тяжелым грузом лежавшая у него на затылке, незаметно исчезла. Сильные руки приподняли его за плечи, подсунули циновку из жесткой соломы. Бирюза и коралл на золотой цепочке, чередуясь, качались возле его глаз. У своих губ он снова заметил чашку с горячим отваром и снова выпил, не задумываясь. В глубине дома еле слышно прозвенел колокольчик.

– Спи, – приказала Афза. И он заснул

Конан проснулся и удивился тишине. Ему даже показалось, что именно тишина и разбудила его. Он давно уже забыл, что это такое: тишина. И впервые за несколько лет у него ничего не болело, не ныло и не саднило.

Он осторожно сел и сразу увидел маленькое окошко, перед которым покачивались колокольчики. Одиннадцать тонких колокольчиков из обожженной глины, которые свисали с бамбуковой палочки на витых шелковых шнурах, разной длины.

Один из них еле слышно вздохнул под движением воздуха – видно, кто-то прошел мимо окна. И снова стало очень тихо.

Конан встал, огляделся по сторонам. В комнате было почти голо – только кувшины в нише, ковры у стены, печка возле двери и медная жаровня. Конан вздрогнул, вспомнив, как девочка брала из печки раскаленные угли. Что сделала с ним Афза? И зачем маленькой Дин понадобилось его прошлое? И что именно в его прошлом захотела узнать рыночная плясунья?