Array Журнал «Если» - «Если» 2010 № 08

— А что если виновник этого кризиса извинится? — предложил Хардейкр.

Сатана поднял брови:

— Искреннее раскаяние? С подобающим случаю смирением?

— Но он ни в чем не виноват, — возразил Престол.

— Тем лучше, — заметил Хардейкр.

Сатана немного подумал.

— Сама идея довольно привлекательна. Ему придется склониться передо мной.

— Но не служить тебе, — предупредил Хардейкр.

Сатана величественным жестом дал понять всю незначительность подобного заявления.

— И перед всеми моими подданными. Мы дадим им свободный час.

— И нам тоже, — напомнил демон.

— Если не считать привратников на входе, — парировал Сатана.

— Согласен. Мы задействуем переведенных искусителей.

Хардейкр оглядел стол.

— В таком случае, я считаю диспут законченным, — постановил он.

— Флип-флонкин-фликафак-с-два!

Все уставились на Чесни. Будь он в состоянии, взирал бы на себя с не меньшим изумлением. Но слова слетели с языка еще до того, как он осознал возможность их произнесения. И теперь словно со стороны слышал свой голос:

— Это несправедливо. Мне не за что извиняться!

Летиша уставилась на Хардейкра глазами, в которых, по мнению Чесни, светилось чистейшее обожание. Наконец она повернулась к сыну и мягко положила руку ему на рукав.

— Существует, дорогой, — сказала она, — такая вещь, как прецедент.

— Хочешь сказать, что не сделаешь этого? — уточнил Хардейкр. — Значит, начнутся проблемы.

Первой непроизвольной реакцией Чесни было возмущение подобной несправедливостью. Теперь он задумался, пока Ад и Рай ждали ответа. Но тут у него возникла идея. Более чем идея. Озарение. «Возможно, — сказал он себе, — я все-таки стану героем романа».

— Я сделаю это, — объявил он вслух и, помедлив для пущего эффекта, добавил: — При одном условии.

Ад оказался крайне неприятным местом, производившим столь же неприятное впечатление. Кожа зудела от жары. Воздух опалял легкие, а сцены и звуки терзали ужасом и жалостью, идущими из тех внутренних глубин, о существовании которых молодой человек до сих пор не подозревал. Но все же он держался и, когда настало время, произнес громко и четко слова официального извинения, выработанного Билли Ли Хардейкром совместно с Дьяволом, после чего низко поклонился и оставался в такой позе, пока не услышал тихое довольное ворчание Люцифера.

Спектакль состоялся на узком скалистом мысу, выдававшемся над гигантской Преисподней, буквально забитой всеми обитателями подземного мира. Демоны тычками и ударами кнутов выстроили навеки проклятых в сомкнутые ряды, длину которых не мог охватить глаз актуария, тем более что в смрадном воздухе стояла дымная пелена, сквозь которую почти невозможно было что-то разглядеть. Выпрямившись, Чесни увидел, как огромные огненные буквы, из которых складывались последние фразы его извинения: «…и со всем смирением молю Ваше Сатаническое Величество извинить неприличие и дерзость моего непростительного поведения», медленно таяли над бездной.

Ответа Чесни не дождался. Дьявол просто отослал его взмахом руки, словно вся эта история не имела ни малейшего значения.

Вперед выступила президент АБЗДДИ, чтобы подписать украшенный виньетками и печатями документ. Сатана сделал то же самое. Рубиново-красная змея, высовывавшаяся изо рта девушки-малютки, прокричала поразительно громогласно для столь маленькой змейки:

— Все улажено! За работу!

Чесни не успел оглянуться, как очутился в своей квартирке. Судя по электронному календарю на стойке между комнатой и кухонным уголком, сегодня был тот самый день, когда он по ошибке призвал жабу-демона. Часы календаря показывали примерно то время, когда он врезал молотком себе по пальцу. Как и в случае с небесной твердью и Вавилонской башней.

Большой палец Чесни ужасно болел, кровь капала на пол, но он подавил желание издать что-то, кроме мучительного стона, и уж тем более потрясти раненым пальцем, можно сказать, истекавшим кровью. Вместо этого он сунул палец в рот и стал сосать.

— Ну, не умилительное ли зрелище? — произнес скрипучий, как ржавые петли, голос.

Повернувшись, Чесни увидел маленького надзирателя с головой хорька в костюме Аль-Капоне. Демон рассматривал его с неприкрытым отвращением:

— Все еще тянешь в рот пальчик, малыш?

Чесни протянул ему руку:

— Исцели его.

Враг рода человеческого пожал плечами.

— Ксафан, я приказываю тебе, — объявил Чесни (теперь они были официально друг другу представлены), — исцелить мой палец.