Array Журнал «Если» - «Если» 2010 № 08

Он содрогнулся.

Чесни, видя, как мать не слишком хорошо воспринимает нелицеприятные высказывания преподобного, решил, что сейчас самое время сменить тему.

— Мистер Хардейкр, — вмешался он, — я Чесни Арнстратер.

Хардейкр смерил его взглядом:

— Но вы не муж?

— Сын. Нам нужно поговорить с вами.

Священник покачал почти безволосой головой:

— Вряд ли я сейчас смогу быть кому-то полезен, сынок. И еще большой вопрос, был ли полезен раньше. Я подцепил вирус совести.

— Да, и в этом моя вина, — признался Чесни.

Хардейкр настороженно уставился на него:

— В таком случае вам лучше войти.

Он повел их в роскошно обставленную в стиле Средневековья гостиную: выложенный каменными плитами пол, по которому была разбросана дюжина персидских ковров, высокий сводчатый потолок, с которого спускалась кованая люстра с позолоченными завитушками. По одной стене тянулись высокие окна в мелких переплетах со шторами из темного бархата, в дальнем конце высился камин, где можно было зажарить быка, а над камином висел портрет маслом в рост человека. На портрете красовался преподобный Билли Ли в позе Чарлтона Хестона, [4] Чарлтон Хестон — американский актер, известный ролями в исторических фильма и, в частности, ролью Моисея в «Десяти заповедях». изображающего Моисея, перед которым вот-вот расступится Красное море. Скрытое освещение омывало портрет сиянием, рассчитанным на то, чтобы с порога приковать взгляд любого гостя к столь выдающемуся произведению искусства.

Перед камином стояли массивные кресла, обитые бычьей кожей. Чесни подумал, что мебель рассчитана, скорее, не на удобство, а на то, чтобы произвести впечатление, и, решив не заморачиваться светской беседой, сразу приступил к делу:

— Я случайно стал причиной забастовки в Аду.

В первый момент на лице преподобного не отразилось особых эмоций. Потом его брови поднялись и опустились, а губы сосредоточенно поджались. Наконец он вытаращил глаза, разинул рот, и указательный палец правой руки нацелился в грудь Чесни.

— А! — кивнул он. — Вот, значит, оно как!

Волна облегчения накрыла Чесни. Он ожидал спора и возражений, но вместо этого оказался в положении того персонажа детективного романа, который представил сыщику то единственное доказательство, которое поможет раскрыть дело.

— А я-то все ломал голову, — продолжал Хардейкр.

— Мне казалось, что вы должны молиться, — заметила Летиша.

Глаза преподобного без контактных линз и ловко расставленных прожекторов телестудии потеряли способность искриться, но он сумел изобразить довольно похожий вариант своей простецки открытой телеулыбки.

— Не вижу в этом особого смысла, мэм. У нас нечто вроде договора. Я не тревожу Его, а Он позволяет мне делать так, как считаю нужным, — пояснил преподобный.

— Значит, вы не настоящий священник? — уточнила она, и Чесни не услышал в голосе матери ничего, кроме невинного удивления. В любой другой день каждое слово пылало бы презрением и гневом, но сегодня никакие темные силы не подливали масла в огонь.

— Это сложный вопрос, — признался проповедник и поспешил уйти от ответа: — Похоже, у вашего сына проблемы куда сложнее. Почему бы вам не рассказать, как вы попали сами… и ухитрились втравить всех нас в эту историю?

И Чесни поведал ему все, начиная с покерной ночи и заканчивая встречей с Сатаной в парке. Время от времени Хардейкр прерывал его речь короткими вопросами. Дождавшись конца, он склонил голову, сложил ладони в молитвенной позе и поднес к губам: не столько обращаясь к Богу, сколько пытаясь сосредоточиться.

После долгого молчания он поднял глаза и объявил:

— Думаю, мать действительно привела вас к нужному человеку. — Помедлив, он дернул губами и добавил: — В обычных обстоятельствах я произнес бы это с выспренней и чрезмерной гордостью, но, полагаю, тот тип, что снабжает меня этой эмоцией, сегодня не вышел на работу. Однако это еще не причина, чтобы предаваться лени нам.

— Но что же делать? — спросил Чесни.

— Давненько я не сталкивался ни с чем подобным, но прежде всего следует усадить обе стороны за стол переговоров. Пусть хорошенько поторгуются.

— Ни за что, — заявил Сатана.

— Придется, — возразила красная змея, высунувшись изо рта миниатюрной девушки. — Мы отдали работе все, что могли. Руководству придется предоставить нам некоторые льготы.

— Я не «руковожу» Адом, — поправил Люцифер. — Я ЦАРСТВУЮ в нем.