Сергей Раткевич: Лекарство от смерти

— Ты все на свете проспал, — объявляет тебе сидящий возле твоей постели Дестин.

— Что именно? — с трудом разлепляя глаза, интересуешься ты.

— Эргарет короновался в черном плаще! — с торжествующей ухмылкой объявляет Дестин. — Отказался от традиционного коронационного одеяния и короновался в черном! Только маску снять согласился. Все наши — в полном восторге, а Совет высоких лордов от возмущения чуть не захлебнулся! Они битый час его уговаривали, а Владыка только усмехнулся и намекнул, что со службы уходить не намерен. Представляешь?!

«Так вот что наставник Эйнмер шептал ему на ухо!» — соображаешь ты. Собираешься с духом и садишься.

— А тебе кто рассказал? — спрашиваешь ты. — Марна?

— Своими глазами видел! — гордо ответствует Дестин.

«Ничего себе!»

— Как ты вообще попал на такое мероприятие? Марна провела?

— Ну не ты же! — усмехается Дестин.

— Как у вас с ней вообще? — спрашиваешь ты без особой надежды на ответ.

И, разумеется, ответа не получаешь.

— Честь прекрасной дамы не позволяет мне разглагольствовать на эту тему, — подмигивает Дестин. — Одно могу сказать, у меня все так здорово, что я сам себе порой завидую.

— Сам себе? — усмехаешься ты. — Как это у тебя выходит?

— Меня это тоже удивляет, — разводит руками он. — Наверное, дело в том, что я — талантливый. По крайней мере Марна так говорит!

Эргарет появляется неожиданно. Такой же, как всегда, — и лишь на указательном пальце сияет золотое коронационное кольцо.

На миг ты замираешь, напряженно раздумывая, как обратиться к нему: «Государь»? «Ваше величество»? «Владыка»?

— Эргарет, ты как?! — наконец вырывается у тебя.

— Для человека, в которого с размаху запустили Властью, — вполне прилично, — ухмыляется он. — Хотя, надо отметить, сразил ты меня наповал…

Ты облегченно вздыхаешь. Может, Эргарет и стал государем, но государь остался Эргаретом.

— Признаюсь, сперва было у меня желание отплатить тебе той же монетой, — продолжает Эргарет.

— Той же монетой — это как?! — таращит глаза Дестин.

— Очень хотелось швырнуть в этого обормота плащом Великого магистра, — откликается Эргарет. — С тем же самым криком, лови, мол, а то все пропало… но наставник объяснил мне, что месть — это низкое чувство, недостойное Владыки Зари… так что тебе повезло, Крэллин!

— А то был бы сейчас Великим магистром! — хихикает Дестин.

— Да вы что, братцы! — подхватываешь шутку ты. — Меня бы моя девушка даже на порог не пустила, не то что под одеяло! Стала бы она с каким-то там Великим магистром путаться…

Вконце концов, ты просто должен это сделать. Все это время ты упорно не помнил об этом, находил какие-то поводы, чтоб отложить, чтоб не думать об этом, но…

Ты зажигаешь третью свечу. У тебя дрожат руки. Ты не знаешь, что они тебе скажут, но ты веришь, что они обязательно придут. Ты чувствуешь, как песчинки в часах стремительно взлетают вверх, как время течет вспять, а потом, дрогнув, застывает. Это не магия, это гораздо древнее.

— По воле Земли и Неба, — шепчешь ты, и тени оживают.

— Не слишком торопился, а? — угрюмо усмехается отец.

— Крэлли, что ж ты так? — вздыхает мать. — Неужто мы бы тебя обратно не приняли? Уж какой бы ты там больной ни был…

Она говорит долго, говорит, рассказывая тебе все твою несбывшуюся жизнь. Непостроенный дом, неродившиеся дети… девушка, что могла стать твоей женой… она все равно за хорошего парня вышла, но все-таки… ах, Крэлли… Крэлли… что же ты натворил? Почему? Зачем?

— Прости, мама!

— Я же люблю тебя. Как я могу не простить? Но теперь у тебя все хорошо, ведь правда — хорошо?

Отец молчит. Смотрит. Наконец говорит:

— Мы с мамой были на твоем спектакле. Как умерли, так сразу и отправились.

— И как это вам? — волнуясь, как никогда, спрашиваешь ты.

— Понравилось, — отвечает отец.

— А какую пьесу вы смотрели?

— Ту, где дочка зеленщика вышла замуж за дракона, — ухмыляется отец.

— «Богатыми не рождаются», — киваешь ты.

— Хорошая пьеса, — продолжает отец. — И читал ты толково. Я тогда и подумал, может, ты и совершил дурость, когда в маги подался, а потом еще и домой не вернулся, но я буду считать, что ты сбежал из дома, чтоб играть в театре! В конце концов, мой прадед когда-то поступил так же и, если бы не прабабка, — умер бы под забором. Ну а тебе не повезло с подружками. Зато, можно сказать, продолжил семейную традицию!

— Это тогда мне с подружками не повезло, — говоришь ты. — В той жизни.