Макс Фрай - Обжора-хохотун

И тут сэр Джуффин в очередной раз меня огорошил.

— Страж не может пройти на Темную Сторону, — заявил он и умолк, давая мне возможность усвоить информацию. Но прежде чем я взвыл: «И на кой вы тогда меня сюда притащили?» — милосердно продолжил: — Страж потому и Страж, что всегда остается на границе. Его присутствие там приятно и полезно ему самому и одновременно чрезвычайно важно для тех, кто пойдет дальше. Темная Сторона даже для самого опытного путешественника остается пространством, полным неожиданностей и сюрпризов. Хотя бы потому, что переменчивость и непредсказуемость — ее базовое свойство, в точности как стабильность причинно-следственных связей — фундамент нашей обитаемой реальности. К тому же время на Темной Стороне обычно чудит, как хочет. Иной раз блуждаешь там дюжину дней, а домой возвращаешься через полчаса после того, как ушел. Но гораздо чаще бывает наоборот, и в этом состоит основная проблема таких путешествий. Мало кто может позволить себе отсутствовать дома, скажем, год, а ведь это далеко не предел. И гарантий, что этого не случится, нет и быть не может… Не стану тебя обманывать, сэр Мелифаро, ходить на Темную Сторону без Стража, конечно, можно. Обходились же мы как-то без тебя до сих пор. Но со Стражем гораздо лучше. Страж, в отличие от путешественников, не утрачивает способности следить за временем. И имеет возможность вытащить того, кто застрял надолго. Это совсем простая техника. Перед уходом ты нас обнимешь, а потом тебе будет достаточно просто воспроизвести в памяти свои ощущения, и — хлоп! — мы тут как тут. С другой стороны, путешественник сам может в любой момент позвать Стража и попроситься назад — это позволяет избежать многих опасностей и, опять же, сэкономить кучу времени. Обратный путь с Темной Стороны еще поди отыщи, в этом деле никакие метки не выручают.

— Слушайте, а почему вы не рассказали мне все это заранее? — спросил я.

— А смысл? — пожал плечами шеф.

— У меня было бы время все обдумать, как-то подготовиться. Всяко лучше, чем на бегу, впопыхах. Я, конечно, всегда хвастал умением ловить информацию на лету, но, похоже, переоценил свои возможности. По крайней мере, сейчас я вообще ничего не понял из ваших объяснений. Кроме того что должен буду обнять вас на прощание. Целоваться хоть не придется?

— Не придется, — утешил меня сэр Джуффин. — Это я тебе твердо обещаю. А все остальное само уладится, вот увидишь.

Я уже успел убедиться, что обещаниям шефа вполне можно доверять, сколь бы легкомысленно они ни звучали. И все же предпочел бы услышать нечто более похожее на вразумительную инструкцию.

— Сейчас мы пойдем помедленней, — сказал сэр Джуффин. — А ты, пожалуйста, прислушивайся к своим ощущениям. Если тебе вдруг захочется где-то остановиться, ни в чем себе не отказывай. Свое место Страж всегда выбирает сам, даже неопытный. Это правило.

После этих его слов я почему-то окончательно рассердился. И без того происходящее больше походило на тягомотный сон, чем на нормальную человеческую жизнь. А тут еще к ощущениям, оказывается, надо прислушиваться. Отличное задание, ничего не скажешь. Главное, внятное.

— А ты молодец, злишься, — ухмыльнулся шеф. — Я бы на твоем месте да в твои годы давным-давно от страха в штаны навалял. А вот сэр Шурф — тот бы, пожалуй, в драку полез. На твоем месте и в твои годы, опять же. Надо же, никогда бы не подумал, что вы настолько похожи.

Видимо, предполагалось, что это комплимент. Но для меня прозвучало как оскорбление. Я только еще больше рассердился. Огрызаться, однако, не стал — что толку, если шеф меня и так насквозь видит. В таких обстоятельствах внешняя невозмутимость — единственное, что можно противопоставить чужой немилосердной проницательности.

Мы действительно пошли гораздо медленнее. Я глазел по сторонам, хотя ничего интересного вокруг по-прежнему не было: темнота, каменные стены, земляной пол. Прислушиваться к собственным ощущениям тоже оказалось не слишком увлекательным занятием. Только и радости, что окончательно осознал, до какой степени не выспался, понял, что зря так туго замотал тюрбан, и почувствовал, что у меня чешется нос, а костяшки левой руки слегка ноют после встречи с надменной бровью незнакомого Магистра.

Раздумывая обо всем этом и почесывая нос, я прибавил шагу, а потом машинально свернул налево, словно знал дорогу и был проводником; мои спутники безропотно последовали за мной. Я остановился, чтобы подождать их, и вдруг понял, что мне очень нравится стоять на этом месте. Так хорошо, что идти дальше не имеет смысла. Тяжелая от усталости голова стала ясной и сообразительной, как в начале экзамена, когда вопрос уже задан, а отсчет отведенного на подготовку времени еще не пошел. Теперь было даже смешно вспоминать, как я рассердился на Джуффина за непонятные объяснения, — что там такого уж непонятного, скажите на милость? Сам дурак, что слушал вполуха по студенческой привычке. Ну хоть запомнил все, и то хлеб.