Макс Фрай - Обжора-хохотун

Макс, может, и знает, зато Триша слушает разинув рот. Никогда прежде Франк не объяснял ей, почему они тут живут и зачем нужна «Кофейная гуща». Да ей бы и в голову не пришло расспрашивать — есть, вот и хорошо, существование само по себе ответ на всякий вопрос о смысле. Но если уж Франк рассказывает, надо слушать, любая кошка знает это правило: дают — бери, не можешь съесть сейчас, припрячешь до поры, рано или поздно пригодится, отыщешь и спасибо скажешь, а как иначе.

— Ну вот, дождались. Скоро будет полный комплект, — будничным тоном говорит Ахум.

Встает и делает шаг в туман, и еще один, и еще, и Триша почему-то зажмуривается — именно теперь, когда его уже все равно не видно, и вообще ничего особенного, только туман, к которому она давным-давно привыкла, — с трех сторон у нас забор, а с четвертой туман, обычное дело, а что ж.

— Ты чего это? — удивленно спрашивает Макс.

— Просто отдыхаю, — объясняет Триша.

— От впечатлений, — подсказывает Франк. — Поняла, что с нее на сегодня хватит. Триша у нас молодец, свою норму знает, и это выгодно отличает ее от подавляющего большинства мыслящих существ. — И, погладив Тришу по голове, говорит ей: — Ступай-ка ты, девочка, на кухню. Ужин — то никто не отменял. А у нас ничего не готово, кроме сливового пирога. Я его еще днем испек, для клиентов, а они на печенье налегали все как один, так что пирог нам остался — почти целиком. Но этого все равно мало.

— Конечно мало. Что еще приготовить? Может, лисий салат из курятины и лесных ягод? И омлет — это быстро, даже если по твоему рецепту все делать. Доверишь?

— А что ж, пожалуй, доверю, — поразмыслив, кивает Франк.

Триша несется в дом, окрыленная его согласием. И только на пороге кухни останавливается и думает: а все-таки надо было еще немножко задержаться, посмотреть, кто выйдет из тумана — сам Ахум, или его двойник, с которым, оказывается, дружит Макс, или оба сразу? И если оба, то как они будут себя вести? И что на это скажет Франк, и какое лицо будет у Макса, и о чем они все станут говорить? Наверное, еще можно вернуться, невелика беда, если салат с омлетом будут готовы на четверть часа позже. Но возвращаться ей почему-то совершенно не хочется.

— Давай ты посмотришь, если уж я занята, — говорит Триша зонту, вынося его за порог. Ловко вскарабкавшись на яблоню, вешает зонт на ветку, повыше, чтобы уж точно все разглядел.

Идет в кладовую за яйцами, складывает их в лукошко, ставит его на стол и снова бежит в сад, к дереву, на котором остался висеть ее зеркальный зонт.

— Ты только не подумай, что я испугалась, — говорит Триша. — Нечего тут бояться. Наоборот! Только, понимаешь, я хочу узнавать обо всем понемножку. Потому что если увижу и услышу все сразу, оно в меня не поместится. Я не лопну, конечно, но ничего толком не пойму, не запомню, и получится, что все было зря. А я так не хочу. Понимаешь?

Зонт, конечно, помалкивает, такова уж его бессловесная природа. Зато зашелестели листья яблони, а ведь ветра совсем нет. Значит, понимает, думает Триша. Еще бы он не понимал!

— Ты самый прекрасный и умный зонт в мире, — прочувствованно говорит Триша. — Сказал бы мне кто раньше, что такие бывают, ни за что бы не поверила.

Когда заскрипела входная дверь и зазвучали голоса, Триша уже закончила смешивать заправку для салата и принялась взбивать яйца, поочередно добавляя в них двадцать семь обязательных приправ, строго по порядку, как Франк учил.

— Пожалуйста, не отвлекайте меня сейчас, — говорит она, не поднимая глаз на вошедших. — А то собьюсь, перепутаю, и будете потом есть невесть что вместо настоящего омлета, а я умру от стыда… И пожалуйста, снимите кто-нибудь зонт с яблони. Он там довольно высоко, но с тропинки сразу разглядите, он на виду висит.

— А как зонт вообще оказался на дереве? — спрашивает кто-то из вошедших.

— Я его туда повесила, — говорит Триша, перебирая банки с пряностями, бормоча про себя: «Ку-мин, сейчас кумин, а после него шафран». И, спеша предотвратить дальнейшие расспросы, добавляет: — Чтобы он на вас смотрел, пока я занята.

Скрип двери, удаляющиеся шаги, пауза, кладем белый перец, опять шаги, теперь приближающиеся, розовый перец, а следом за ним зеленый, снова скрип, шелест и приглушенный стук — дело сделано, зонт вернулся домой, висит на крюке под потолком, это его любимое место. Черный кунжут надо сыпать щедрой рукой, но позже, когда омлет уже будет на сковороде. И все! Ничего не перепутала, уфф.