– Но у меня нет своих детей, или Полюшка скрыла от меня факт беременности?!
– Она сама не знала об этом, когда я прилетал в гости к князю Василию. Я видел плод во чреве женщины. Ею оказалась Ваша суженая.
– Так! Хватит! Вот когда она сама скажет об этом событии, тогда и поверю. А теперь прошу простить меня, пришла пора набраться сил как следует в опочивальне. – с этими словами Керсан Зорген прихватил со стола поднос со свининой и пузатый кувшин красного сухого вина.
– Ну, дела! Как Вам удалось вытянуть его из царства Мары?
– Не могу раскрыть секрета, уж простите, княже! Думаю, если прекрасная Мара отпустила воина в мир живых. Значит он прошёл мало пути, предначертанного книгой Судьбы. Главы её каждый раз меняются местами, посему прочесть хоть до середины всему роду человеческому не удастся. Дабы предопределить свою роль в жизни, Керсану предстоит ещё не раз уничтожать книгу! При каждом уничтожении её появляется временной всплеск энергетических волн, которые выбрасывают Хранителя назад во времени. – раскрыл малую завесу тайн колдун.
– Но как тогда поставить точку в этом кошмаре, если конца вовсе нет?!
– В Древних писаниях говорится о том, что есть способ всё вернуть назад. Для этого… причем это нереально воплотить человеку… необходимо стать как минимум полубогом. А чтобы до этого момента дожить, придётся каждый день умирать, обновляя душу всё новыми потоками природы и бесконечности. Этот фактор способен понять и преобразить лишь Хранитель. Прошу прощения, но мне пора возвращаться к моему народу. Я итак слишком лишнего наболтал во хмелю.
– Да и мне надобно вернуть утраченные силы, дабы добраться до своего поместья. – одобрил прощание князь Иван пронский.
– …И помни, друг мой! Тот кошмар, кой видел ты про суженую свою и есть твоя новая головная боль до той поры, покуда не научишься истинное от не истинного различать. – колдун обратился в ворона и бросил последние слова. – Лишь кровь тебе подсказкой послужит, а гниль – разгадкой колдовства.
– Но что эти слова значат, колдун?! – потребовал ответа боярин Зорген.
– Встреть другом, но проводи врагом! – ворон вспорхнул крыльями, каркнул несколько раз, сливаясь с природой, и был таков.
– Нам срочно надо выдвигаться на Московию, побратим. Пора поставить точку юношеской забаве! Хоть и режет в боку, а вертаться надо! Идём! – поторопил князя воин и тут же спохватился о ране.
– Я не могу подвергать тебя такому риску. Тем паче обещал суженой твоей, что верну в целости и сохранности, без единой царапины. – покачал головой князь пронский. – И ехать нам надобно в удобствах, дабы раны не сильно ныли. Я велю запрячь лучшую тройку быстроногих коней в телегу ды прослежу, чтоб хворосту на днище устелили.
Князь с трепетом и заботой погладил по голове воина, накинул соболью шубу и вышел из столовой, поднявшись по скрипучей деревянной лестнице. Керсан проводил побратима взглядом вверх до конца лестницы. Когда дверь, ведущая в залу детинца, хлопнула за князем, воин вернул взору картину «шведского стола».
Завидев боярина, скучающего одного за кубком медовухи, холопки подбежали к столу и начали собирать лишнюю грязную утварь и уносить в моечную. Большое обилие рыбы – тушёной, запечённой, в маринаде –забавляет глаз боярина, утративший все силы в бою и от ранения. При виде пополняющихся блюд от рыбы до лососевой икры у гостя побежали слюнки по уголкам его подслащённых хмелем и обросшей бородой губ. Руки непроизвольно ухватились за деревянную ложку и нож. Чувство голода всё нарастало, а потребность его утолить ещё больше сгущало краски азарта в пустом ревущем желудке Керсана. Воин жадно оторвал правой рукой крылышко запечённой утки, поднос-лодочка с которой стоит чуть поодаль от центра стола. Во рту пересохло. Керсан взял сосуд с медовухой, наполнил кубок напитком до краёв и залпом осушил его до дна. «Ах, до чего же напиток здешний прекрасен. Никогда ещё алкоголь не расслаблял моё тело, в отличие от настойки» – подумал воин и утащил в рот стебель молодой петрушки.
Князь пронский спустился в столовую, как только разобрался с разносом дворне приказов на подворье детинца. Керсан Зорген приподнялся со скамьи, обнял своего побратима и пригласил за стол испить братской чашей замечательную медовуху перед отъездом. Князь поддержал заманчивую идею, перешагнул скамью и присел рядом с Керсаном. Воин разлил остатки кувшина по кубкам, осушив его до последней капли. Князь стукнулся утварью о кубок воина и выслушал красноречивый тост.
Читать дальше