Владислав Верницкий: Сын Химеры. Гнев богов (СИ)

Повсюду кровь. С обеих сторон падают урусы и татары от сабель вострых и удали залихватской. Ворота всё же взломали. Основные массы муромских полков начали вваливаться в пролом. Татары начали сбегать со стен, чтобы продолжить бой у ворот. Князь пронский спустился по ступеням, увидев побратима, подмигнул ему и направил коня на врага. Силы оказались неравны. Не смотря на отрыв в начале битвы, муромцы явно стали хозяевами положения. Как бы татары не пытались обмануть урусов своим классическим методом, всё же они теряли в два раза больше воинов, нежели урусы. «Вот он тот самый момент поражения, о коем говаривал мне колдун! Значит мы на верном пути обновления! Главное, теперь заклинание вовремя произнести» – подумал Керсан и взмахнул ятаганом над головой, рыкнув в лицо ближнего уруса.

Сабля уруса столкнулась с ятаганом колдуна, издавая пренеприятный скрежет металла, разошлись по сторонам и вновь сошлись. Так повторилось пять раз. Керсану достался достойный соперник, который без устали и со злобой в глазах продолжает отражать атаки. Керсан опустил повод коня и выкинул левую руку в сторону врага. Из рукава льняной рубахи вылетел небольшой металлический кистень (шар с шипами на окружности, запряженный звеньями в цепи). Кистень попал по предплечью. Соперник хоть и удержался на коне, но контроль над схваткой всё же потерял. Эти несколько секунд дали Керсану время провести бердышем по горлу врага. Из раны соперника хлынул фонтан густой алой крови. Тот ухватился правой рукой за рану. Керсан подъехал к крупу вражеской лошади и ударил её щитовой платформой ятагана. Дружинник вывалился из седла, словно мешок картошки на колхозе. Лошадь поверженного врага с испугу разогналась в галоп, сшибая пеших соперников мощью копыт.

Случайно переведя взгляд в сторону, колдун увидел стрелу, застрявшую в теле Кезека. Разъярённый сечей, Керсан пустил Викинга в то место, куда только что рухнул янычар. Подъехав к раненому воину, Керсан спрыгнул с коня, подошёл к товарищу, присел на одно колено и приподнял голову Кезека от земли. Янычар ещё дышал.

– Нет! Я тебя не оставлю, брат-Кезек! Нет!!! – Керсан продолжал биться лбом о бренное тело товарища и молить его не покидать мир. – Кезек! Ладно! Пора действовать другим путём! – колдун достал из внутреннего кармана пергамент. – Attara, krash comi, Thara, Tzara, Thor! Ananubis, khor, Tra Knor, Knor, Knor-Kronos! Ataxi!

Грянул гром. После сказанных Керсаном слов, боевой товарищ открыл веки и встал в ожидании приказа. Его чёрные глазницы устремили взор сквозь хозяина. Колдун дал приказ мертвецу идти рядом с ним, на что приказ пришелся в исполнение. Таким образом, Керсану удалось поднять ещё тридцать семь голов. Через пол часа перед ним встал отряд когда-то бывших боевых его товарищей. Те, с кем он делил хлеб и ночлег, теперь будет делить мертвечину, собирающуюся из татар и урусов. Собравшись в общую массу, зомби под командованием колдуна, толпой пошли на урусов, размахивая ятаганами, как топором.

Первые попытки урусов увенчались промахом. Видя, что мертвякам всё равно не наносят никакого вреда, получаемые воинами, медленно, но уверенно враг начал отступать за ворота городища. Вытеснив врага к реке, зомби продолжило идти напролом. Керсан остановился и проводил войско урусов взглядом. Смысла идти ему дальше не было. Керсан знал – перебив остаток урусов, мертвецы остановятся, и будут стоять в ожидании нового приказа до той поры, пока им не догадаются отрубить головёшки. Оставшиеся в живых татары поехали добивать муромских дружинников, скрываясь за лесной чаще и рекой Смядвой.

Бок Зоргена ещё сильнее дал знать о кровоточащей ране, полученной в ходе жаркой сечи. К воину подъехал князь Иван пронский, спрыгнул с коня и поддержал побратима, не давая упасть на колени. На остаток зрелища начали подтягиваться крестьяне.

– Лекаря! Скорее! Позовите лекаря! Боярин умирает! – прохрипел князь в толпу зевак.

Ворота в город остались разнесёнными после недавней сечи. Крестьяне начали убирать мусор и трупы воинов с дороги. Лекарь подъехал к раненому боярину на телеге, коя нашлась на дворе ближнего дома для перевозки воина в княжеский детинец. Воина уложили на телеге и повезли по городским улицам. Князь пронский взял за повод Викинга и повёл его возле телеги, дабы раненый воин не волновался за судьбу верного друга. Въехав во двор детинца, князь скомандовал дворне готовить парную, а сам с помощью лекаря стащил грузное тело воина в предбанник. Раздел донага и перенёс на полки, где лекарь и займётся знахарить над бессознательным разумом воина. Тот выгнал князя наружу, притворив дверь на запорку. От нечего делать князь побрёл в столовую, дабы испить вина добротного за здравие обессилевшего боярина.