Алексей Федоров: Экзамен судьбы

— Нууу — протянул Заарегу, — мне все ясно. Вы, уважаемый, уходите от прямого ответа…

Тут он прав, теория очень сложная и выдать ее основные принципы на-гора я не смогу, не вспомню. Но ответил я по-своему правильно, эта теория действительно спорная и недоказуемая.

— … У меня складывается впечатление, что вы недостаточно хорошо разбираетесь в предмете, который является вашей специальностью. Я считаю, что человек, который так безалаберно относится к науке, которая является его призванием, не заслуживает Посоха Мага. Не так ли, господин декан? — он повернулся назад и вопросительно взглянул на главу факультета.

— Конечно, вы правы, сэр доцент, человек не разбирающийся в своей науке не имеет никакого права носить Посох.

Мое сердце пропустило удар. Я даже схватился за кафедру, чтобы не упасть. Всё, все мои усилия зря. Теперь я могу пойти и повеситься. Даже это не обязательно. Родитель убьет меня сразу как узнает о моем провале. Мое сознание поплыло. Я даже не сразу понял, что декан продолжает говорить.

— Но я не согласен с вами, уважаемый Заарегу, что этот студент не знает своего предмета. Я принимал у него финальный экзамен по демонологии и он его, не блестяще, но сдал. Я поставил ему "удовлетворительно". Или вы не доверяете моему мнению? — Заарегу отрицательно замотал головой. — Тогда, принимая во внимание, что сэр Смитесгар полностью раскрыл тему, даже сделал небольшое открытие, — декан усмехнулся — я, как председатель комиссии считаю, что Смитесгар заработал "отлично" по защите диплома. Кто-то не согласен?

До меня не сразу дошел смысл слов декана. Но когда он дошел… Вы не представляете КАКИХ усилий мне стоило сдержать свои эмоции. Дальнейшие события я помню смутно, как во сне. Уже потом, со слов сокурсников я узнал, что о моем успехе узнало все королевство, так громко я орал, покинув кафедру.

Окончательно я себя осознал только в своей комнате. Я ошарашено огляделся. Так! Надо немного успокоиться. Есть один способ.

Я зубами выдернул пробку из бочонка, оставшегося после Деггира, и опрокинул его себе в глотку. Завидуйте сноровке! Не каждый может пить прямо из галлонного бочонка. Пиво было выдохнувшимся и теплым. Я облил мантию. Но это уже не важно. Я отставил бочонок и с тоской оглядел свою комнату. Всё, завтра меня отсюда выселят. А денег нет. На что я жить-то буду? Да, я теперь маг, но пока я на работу устроюсь.

В дверь громко постучали и, не дожидаясь ответа, открыли с ноги. Естественно, это был Грамб.

— Ну что? Порадуешь старика, или сразу тебя убивать? — прямо с порога выдал он.

Я показал растопыренную пятерню.

— Врешь! — удивился папаша.

— Не веришь ты в сына, папа. Нехорошо.

В дверях появилась Миа. Ну вот. Почитай вся моя придурковатая семейка в сборе.

— Ну как? — спросила она.

— Зубами об верстак! — огрызнулся я. Эти "Нукаки" уже начали меня доставать.

— Да сдал он, дочка. Сдал, — сказал папа. — А ты, собственно кто ему? Подруга? Может, поженить вас?

— Поздно спохватились, мы уже женаты, — усмехнулась Миа. Зря она это сказала.

— ЧТО? БЕЗ МОЕГО БЛАГОСЛОВЕНИЯ?!! — Грамб ударил посохом в пол и мы услышали далекий раскат грома.

Из огня да в полымя. Теперь надо успеть ему всё объяснить, пока мы еще живы.

— … но свадебный ритуал Витар умудрился сорвать, так что муж и жена мы только на бумаге. Да не дергайся ты! Я же обезболила.

Миа рассказывала отцу о том, что произошло на Шабаше, врачуя одновременно мой опаленный бок. Я задумчиво разглядывал дыру в моей мантии. Не удержался папаша — метнул огненным шаром. Ну, он целился в окно, просто хотел эмоции сбросить, а я заметался… Глупо вышло. Я по-прежнему жив — это уже не в какие ворота не лезет. В общем, шар взорвался прямо в комнате, теперь мне еще придется оплачивать ремонт. На залитом водой полу плавали обгоревшие листы бумаги. Ремонт двух комнат. Ниже этажом, наверно, уже заливает. Неважно. Ремонт отец оплатит. Его заработная плата сравнима с денежным довольствием гарнизона, в котором он служит. Боевые там, наградные надбавки, по выслуге лет. Недешево служба Грамба обходится Родине.

— Товарищ Смитесгар, почему не доложил сразу же? — спросил папа. Раз обращается по военному, значит волнуется. Еще бы! Чуть единственного сына собственноручно на тот свет не отправил.

— Жить хотелось, — ядовито ответил я.