Берёза: Наследник

Воспоминания накатили неожиданно, как морской прибой. Прошлая ночь была Ночью Первой Крови, вампирским праздником любви. Лин вспомнила, как её украл Тадеуш, как Альберт явился на выручку и ради неё раскрыл тайну, которую хранил с давних пор: легендарная кровь короля Штефана течёт в его жилах. Потом завязалась драка, черноглазый вампир убил Волка, и они благополучно вернулись домой.

А вот дальше начинались более интересные воспоминания. Лин бросило в жар. Она лежала, не смея открыть глаза, и слушала, как сердце бухает в её груди, точно молот.

Они с Альбертом целовались у него в спальне. Альберт опрокинул девушку на кровать и навалился сверху, ища губами её губы. Вампир был довольно тяжёлым и буквально вдавливал её в матрас, но Лин нравилась эта тяжесть. Она обвила руками его шею, зарываясь в густые чёрные, как вороново крыло, волосы, закрыла глаза и отдалась этим властным жёстким губам, впивавшимся в её рот.

Никто никогда ещё не целовал её вот так. Лин задыхалась, её трясло, как в лихорадке. Всё остальное, кроме вкуса его губ и тепла его рук на коже, неожиданно потеряло значение. Лин крепче прижалась к своему вампиру, обвивая его руками и ногами, словно боялась, что стоит ей открыть глаза, и он исчезнет. В это мгновение он всецело принадлежал ей, только ей и никому другому!

Лин даже не заметила, как осталась без футболки. Пальцы Альберта ловко расстегнули ей лифчик, как будто он проделывал это ежедневно. Его ладонь, поглаживая, легла на высвободившуюся грудь, и Лин вздрогнула от этого прикосновения. Так далеко заходить она не собиралась! Девушка попыталась оттолкнуть его, но не смогла сдвинуть даже на сантиметр.

— Не надо, — прошептала она. Вышло жалобно и по-детски. Впрочем, он сам всё время повторял, что она ещё ребёнок.

— Почему?

Этот простой вопрос поверг Лин в замешательство. Действительно, почему? Ведь он не делал ничего неприятного, наоборот, ей даже нравилось. Тогда почему ей так страшно?

Пока она пребывала в растерянности, Альберт невозмутимо погасил настольную лампу в изголовье кровати. Комната без окон погрузилась в темноту. Лин ощутила на своей груди его губы и едва не вскрикнула от неожиданности и безотчётного страха. Его рука провела по её бёдрам и легко расправилась с застёжкой джинсов.

— Пожалуйста… — прошептала Лин, но в этот миг пальцы вампира скользнули дальше, и она забыла, о чём собиралась просить. Пожалуйста, остановись или, пожалуйста, продолжай?

— Почему ты дрожишь? Ты боишься меня?

Лин не знала, что ответить. Она уже давно не испытывала к нему страха, пожалуй, с тех самых пор, как он в первый раз утешал её после приснившегося кошмара, а может быть, и раньше. Но она боялась, а чего именно боялась, не могла объяснить.

— Первый раз?

Конечно, первый. Ей же всего шестнадцать лет! Или он думает, что она ведёт бурную сексуальную жизнь? Лин кивнула, но, подумав, что в темноте он мог и не разглядеть её кивка, сказала:

— Да.

— Не бойся, ребёнок, я не сделаю тебе больно, — его шёпот звучал так нежно. И Лин поверила. Она всегда ему верила. Девушка глубоко вздохнула и снова закрыла глаза, позволяя стягивать с себя джинсы, ласкать и целовать каждую клеточку её тела. Беспричинный страх исчез, уступив место наслаждению, которого она ещё не испытывала ни разу в жизни.

Вот только, когда она проснулась, страх вернулся. И Лин лежала, делая вид, что спит, и думала о том, какая же она дура.

Прошлой ночью она позволила лишить себя девственности. Альберту-то хорошо: ему стоит щёлкнуть пальцами, и он найдёт себе девушку, а ей как быть? Вдруг он сейчас проснётся и скажет, что Лин была нужна ему лишь для Ночи Первой Крови? Тогда ей придётся собирать свою одежду и валить из его спальни.

Низкий голос прозвучал у неё над ухом, заставив девушку дёрнуться от неожиданности.

— Лин, ты ведь уже не спишь.

Притворяться дальше не имело смысла. Лин бы только выставила себя дурой. Поэтому она с замирающим сердцем повернулась к нему, ожидая, когда же её выгонят.

Альберт включил настольную лампу, и свет залил его прекрасное бледное лицо с неестественно красными губами. Сейчас это лицо казалось настороженным и отчуждённым, почти холодным. Лин внутренне сжалась, глядя в его непроницаемые чёрные глаза и пытаясь прочесть в них ответы на свои вопросы. Но это было невозможно: глаза Альберта умели хранить секреты. Так они и смотрели друг на друга, настороженные, как два бездомных кота, встретившихся на одной территории.