Татьяна Каменская - Эртэ

— Ты не достоин высшей власти, ты, жалкий человечишко! Ты как все они, и всегда таким останешься. Но ты пустота, ты прыщ на моем теле, ты никто и ничто! И ты умрешь как все людишки, страшной и мучительной смертью, познав перед этим жуткий страх. Ты возомнил себя Великим? Но я посмотрю, как ты и именно Ты будешь переносить все те страдания, на которые, прежде именно ты обрекал других, думая, что твоя прихоть — их Судьба, а ты закон и судья! Ты также боишься смерти, но ты готов предать вновь и вновь себя и себе подобных, что-бы уйти от этого страха. Ты возомнил о себе так много, что надоел мне как выскочка, как гниющий прыщ на моем теле!

— Но я…я так старался! — молит Маг о снисхождении.

— Плохо старался! — усмехается чудовище и кладет свою огромную багрово-красную, всю в гнойных буграх руку на плечо Мага. — Плохо! И в наказание, побудь сначала одним из тех, кого ты посылал на смерть от имени меня и ради меня…

Багрово-красные руки чудовища сжимают в своих объятиях Мага, да так крепко, что хрустят его кости, а в глазах мелькают такие же багрово-красные сполохи огня.

— О, пощади! Пощади, мой господин!

— Пощадить? Хорошо! Я пощажу тебя…но потом! Потом…когда ты вновь пополнишь мои реки своей кровью…Чужой мне уже не дождаться… А я бываю нетерпелив…ты знаешь это отлично…

С жутким, леденящим душу хохотом, чудовище стало разрастаться, превращаясь в огромное багровое облако, что зависает над Магом, а затем схватив его, швыряет в саркофаг, где когда-то лежала Марина. Прозрачная крышка с грохотом накрыла Мага, и он вдруг почувствовал ужасную духоту. Не хватало воздуха, и не было сил сдвинуть тяжелую крышку своего гроба.

— Прости меня Вилон! Прости…Выпусти меня, и я добуду тебе кровь, добуду любой ценой, любой своей подлостью, но добуду, пусть даже меня проклянёт весь род человеческий… — кричал Маг, хотя все его крики были бесполезны.

Он сам не слышал своего голоса. К тому же ему вдруг захотелось спать, хотя засыпать нельзя. Он может уснуть на многие года, сотни, тысячелетия. Но это пол-беды! Он может уснуть навсегда…

Нет, ему во что бы то ни стало нужно вымолить прощение у его божества…Но для этого нужна свежая кровь! Как жаль, что у монстров и химер вместо крови едкая щелочь, от которой сгорает даже зелёная трава. Значит, остаётся только он сам…

— Ты прав! Ты остаешься единственным, кто поможет мне…

И опять от жуткого смеха стынет в венах кровь. Страшно? Конечно, каждому станет страшно, и каждому захочется жить, когда идет речь о смерти. Но ещё лучше жить вечно, жить радостно, жить приятно…

— Ты будешь жить, но сначала…

О, сколько раз саркофаг наподобие соковыжималки или мясорубки прокручивал и гнал из него кровь. Сколько раз его тело разрывали на куски, и он испытывал страшнейшую муку, когда думал, что уже умирал. Но ему не давали, а вновь повторяли всё заново, оживляя, сращивая, латая его измученное тело на скорую руку… А он терпел. Ради чего? Ради лучшего и приятного будущего? Ради вечной жизни? Иди ради Вилона?

— Я не могу больше! Не могу! — взмолился, наконец, Маг. — Дайте мне спокойно умереть.

— Осталось последнее испытание, и ты заслужишь прощение! — заявило нечто с противным смешком. — И ты станешь Великим, вполне заслуженно. Ты готов? Отвечай, ты готов?

— Да! — измученно прошептал Маг. — Я…я готов-в-в…

Он готов был на всё, но не ради величия. Он уже ничего не понимал, его мозг, затуманенный болью, притуплённый странным безразличием к самому себе, уже не сопротивлялся. А кому сопротивляться? Самому себе? Своим мыслям? Или своему покровителю, который даст ему, наконец, власть…

— И самое последнее! Иди! Ты найдёшь их и сделаешь это, ради меня и себя! Именно ты, мой милый, покладистый друг!

Какой отвратительно-вкрадчивый смех у Вилона, у этого странного божества, у этого нечто, которого все боятся. И как много недосказанного слышится в его приказе, найти их…

— Иди и сделай это!

Что? Если сам Маг не знает тайного смысла этих слов, то о чем можно говорить. Остаётся идти, тем более, что цель видна невооруженным глазом. Надо не думать о своём…не думать!

Вилон постарался. Принёс его прямо к тому месту, где расположились уставшие всадники. Не хочется нарушать мирную идиллию, но нужно. Вилон не любит праздных слов и остановок, потому-что он всесилен…

— Сейчас ты пойдёшь к ним, прямо к тому месту, где они остановились. Они должны умереть! Вилон пришёл за своей жертвой. На этот раз я буду руководить тобой, Потому-что я не собираюсь отказываться от того, что принадлежит мне…