Кейт Ринка: Оскал Нейлы

Еще не приходя в сознание, Нейла застонала, вызывая в нем дрожь от этого звука.

— Скоро, милая, скоро, — сказал он, то ли ей, то ли самому себе, наклоняясь к щеке и вдыхая вкусный, во всех смыслах, запах, проводя пальцами по коже от щеки по скуле и до ключицы… словно теплый бархат, под которым пульсировали вены.

Присев рядом с девушкой, он прощупал ее нос — уже почти зажил. Такая травма для ликана была сущим пустяком, особенно для Нейлы, регенерация тканей у которой проходила немного быстрее. Его нос уже давно пришел в норму, а рана в боку от ее ножа уже всего лишь саднила, но зато все еще жутко чесалась от серебра. На руках девушки, от локтя до запястья, виднелись красные следы, похожие на ожег или раздражение — следы от ее ножей. Эрик по себе знал и прекрасно представлял, как нелегко ей было это носить. И скорее всего, она носила их каждый день, с утра до вечера, снимая лишь ночью, когда за это время раны успевали зажить. Возможно, она привыкла к боли, возможно — она ей нравится. Это он вскоре узнает наверняка, чуть позже, когда она очнется, и они немного поговорят. Его не заводила ее неподвижность, а вот предвкушение… было очень даже приятно ощущать.

Достав из сапога кинжал, Эрик сел на стул рядом с кроватью, закинув голенище одной ноги на колено другой. Он приготовился ждать, когда карие глаза взглянут на него. Пройдясь пальцем по лезвию, да так, что прорезал кожу, из которой тут же появилась тонкая алая струйка, Эрик улыбнулся, снова отмечая их общую любовь к холодному оружию. И ему это нравилось, безумно нравилось…

— Лия! Постой спокойно! — крикнула на нее мать, удерживая за руку и дергая на себя. Из девичьих глаз, полных ужаса, снова покатились слезы. — И хватит реветь. Нейлы не должны плакать.

— Мамочка, но я ведь не Нейла, — заныла Лия, со страхом косясь на большую железную дверь.

— А это мы сейчас узнаем. И перестань позорить меня! — снова материнский крик, почти рык. И тут же, взяв себя в руки, мама присела перед ней на колени: — Детка, если ты Нейла, то мне вся Стая не простит, что я не отдала тебя «им», понимаешь? — Лия смогла только покачать головой из стороны в сторону, чувствуя на языке соленые капли своих слез. — Ты поймешь, Лия. Ты должна меня понять. Все будет хорошо, ты справишься. Ты же Нейла.

Но Лия не могла понять истинного смысла этих слов. Она боялась, как может бояться маленький ребенок остаться один, в неизвестном ему месте, с незнакомыми людьми. И ей совершенно не нравились те истории, которые она слышала про Нейл. Они плохие, и она не хотела быть плохой Нейлой. Но мать будто не слышала ее, постоянно твердя о каком-то долге, и о том, что она особенная. Но это все неправда! Она не Нейла!

Губы матери продолжали что-то говорить, но Лия ее уже не слышала. Детский слух полностью заполнил зловещий скрежет металла — звук открывающейся двери, которому она принялась вторить пронзительным криком…

…и приходя в себя, Лия услышала только собственное рев, встречаясь взглядом с серо-голубыми глазами, чувствуя непривычную скованность рук, а в голове проскользнула мысль — она в безопасности…

Подтянувшись руками вверх, Лия села. И хоть поза была не совсем удобной, но зато более удачной. Напротив нее сидел тот красавчик из бара, и снова на его губах была улыбка, а в руках — нож, и Лия уже просчитала не одну комбинацию действий, как бы она могла за считанные секунда освободиться от наручников, завладеть этим ножом и сделать из его языка галстук. Но тут было одно «но» — с этим ликаном такие фокусы не пройдут, и она не до конца понимала — почему.

Сдунув с глаз упавшие пряди, Лия спросила:

— Ты думаешь, наручники меня удержат?

Ловко повертев в руке кинжал, он прошелся пальцем по лезвию, будто проверяя его на остроту заточки, и в комнате резко запахло кровью, заставляя Лию фыркнуть, чтобы только не вдыхать ее соблазнительный запах.

— Удержат… на те секунды, за которые я успею метнуть кинжал или выстрелить. Хочешь проверить, у кого реакция лучше? — темная бровь насмешливо поднялась вверх.

— Что тебе от меня нужно?

— Твоя Стая соскучилась по тебе.

— Это «они» тебя прислали?

— Верно.

Лия ожидала такого ответа. За год к ней уже приходили двое, кого посылала именно ее Стая. Один попытался сморить уговорами, другой, не долго думая, попытался применить грубую силу, неудачно наткнувшись на ее нож. А потом началась охота, на нее, когда все узнали, что Нейла покинула свою Стаю. Ее приглашали, ее просили, ее уговаривали примкнуть к чьей-то Стае, а когда она отказывалась, то нарывались на ее отточенный годами инстинкт, инстинкт убийцы. И нападая, мало кто заботился, сможет ли она выжить после этого — если свободная Нейла не принадлежит им, то она может принадлежать другим, а в этом подразумевался риск. Жестокие правила делали жестоким и их мир, мир хищников, живущих двумя сущностями, и война начиналась с каждого ликана, в котором человек постоянно бился со зверем.