Татьяна Талова: Королевская стража

— Кайса Элле-Мир, — немного опешил парень и добавил:

— Квэрх. Но я подумаю… Над «Воспевающим Свет».

— С такими песнями на «Свет» ты не потянешь, — заметил Эдвин. — Поверь, у меня есть опыт и в той, и другой… гм… области.

Подняв глаза на второго мага, пленник как-то разом помрачнел, отдвинулся к стене и опустил глаза. Юсс заинтересованно склонила голову на бок.

— Ты, никак, погрустнел, Кайса Элле-Мир Квэрх?

— А я и не знал, что вас двое…

— А это что-то меняет? — почти участливо спросила Юсс.

— Нет… — с этим тихим ответом внутри пленника разжалась какая-то пружина — он рванул вперед, вытягивая руки. Эдвин едва не рассмеялся. Цепи были слишком короткие, он даже с пола бы не поднялся, не то что смог бы достать Юсс.

Но не рассмеялся маг совсем не по этой причине. Пленник свернул Юсс шею.

Цепи висели на руках — одна с лопнувшим звеном, другая с выдранным из досок кольцом. А Юсс, безнадежно мертвая, лежала на полу. Эдвин вскинул руки в защитном жесте.

— Тварь! — Юсс… Мертвая Юсс…

И внезапно — внезапно, но уже поздно, — Эдвин понял, что не зря сегодня он вспомнил трех убитых волшебников. Та колдунья — она обещала месть и месть страшную… Заклятье, слабое, сформированное наспех, разлетелось на черепки кинутым об стену глиняным горшком. Кого же она звала тогда?..

— Кин… — прохрипел Эдвин в лужу собственной крови. — Киндарель… Ты соврал…

Бард поднялся, отошел от умирающего Эдвина и уткнулся лбом в стену. Его голос был удивленным и немного обиженным.

— Я был честен, маг. Меня зовут Кайса…

Потом он наклонился над уже затихшим колдуном и стал методично, один за другим выворачивать карманы его одежды, не обращая внимания на кровь. Какой-то хлам, по крайней мере, на первый взгляд… Снял три кольца с пальцев, с шеи — два медальона, обмотанные вокруг запястья четки и тонкий браслет. Подошел к телу женщины. На той украшений было больше. Что из собранного имело какую-то магическую значимость, Кайса определить не мог, потому в небольшую поясную сумку запихал все, включая «хлам». Найденное у колдунов оружие, два маленьких ножа Юсс и кинжал Эдвина, пришлось завернуть в собственную куртку.

И, больше не взглянув на мертвых чародеев, менестрель покинул заброшенный дом.

Бард явился обратно в трактир спустя два ойта, улыбающийся, но с разбитым носом. Перепил, вышел нужду справить, заодно воздухом подышать, прогуляться… Ну и прогулялся — забрался неизвестно куда с пьяных глаз, упал где-то, нос разбил — кровищи-то сколько набежало на рубаху!.. Чудной… Нос ему вправили местные (ругался страшно менестрель, но вытерпел), потом в руки кружку с пивом дали, потом лютню поднесли. Ну и по новой покатились песни — до самого утра…

Правду говорят, что барды несут с собой удачу. Коровы дохнуть перестали, дети, которые болели, мигом на поправку пошли, непогоды сильные, что через день случались, и те словно бы притихли с появлением Кайсы. Даже призраки больше не пугали ночами жителей Атчинецка своими воплями.

— Никак, успокоились души, — кивали головами горожане. — Вот еще чуток подождем — и отстроим домище как надо…

Уходил Кайса довольный и всеми любимый. Как, впрочем, и всегда.

А говоря по секрету, на дороге Кайса Элле-Мир Квэрх чувствовал себя гораздо лучше, нежели в старинной столице Даремла, Кадме. Вообще, города он любил, в том числе большие и шумные, — там всегда был десяток-другой таверн, посетители которых охотно делились с ним монеткой в благодарность за хорошую песню. Хотя деревни, надо сказать, где вокруг певца, бывало, собирались все жители, Кайса любил гораздо больше.

В столице же ему нравилось только одно место. Вернее, два, но о втором никто знать не должен. Первым были его комнаты на постоялом дворе «Медный клюв», не самом хорошем и не самом плохом, где он жил уже пятый год, все не решаясь выкупить комнаты полностью, но исправно выплачивая плату на два месяца вперед, несмотря на то что мог за эти два месяца не появиться там ни разу.

А второе… Встречи короля Даремла, Его Величества Батина Второго и тайного разведчика, офицера для особых поручений Кайсы Элле-Мир Квэрха обычно проходили в дворцовой библиотеке. Жители города знали, что известный бард вхож в королевский замок, а придворные полагали, что поет во дворце он непростительно редко. Считая, что жил в «Медном клюве» Кайса больше четырех лет, время от времени бывая во дворце, пел он там в общей сложности четыре раза — на празднованиях дня королевского рождения. То, что он разведчик, некоторые предполагали, в то, что он офицер, не поверил бы никто — так что жилось Кайсе в Кадме спокойно, до такой степени спокойно, что, проболтавшись без дел с неделю и отлежав все бока, Кайса снова уходил. Куда — то, обычно, решалось на очередной встрече.