Олеся Андреева - Темная сторона Солнца

— В мире очень давно существует общество Воинов Света. Понимаю, звучит высокопарно. Но уж такая у нас профессия.

— И что, у вас тоже есть свой профсоюз? — Усмехнулась я.

— А почему нет? — К моему удивлению ответил батюшка. — Чем мы отличаемся от других трудящихся?

Я подняла глаза на него в черной рясе, с седыми волосами, с милосердным взглядом. Если только допустить, что все, что он говорил, правда, то уж лучше бы я оказалась шизофреничкой.

— А что делать мне? — Это был страшный вопрос, и я боялась получить на него ответ. Исходя из того, что я только что услышала, спасения мне не видать. И тем более старой такой спокойной жизни.

Батюшка похлопал меня по руке, подбадривающее улыбаясь.

— Я не дам тебя в обиду, Аня. Пришедший в храм Божий за помощью, да получит ее. Мы поможем тебе, Аня, не зря же я получаю заработную плату Воина Света вот уже восемьдесят лет.

— Сколько? — воскликнула изумленно я.

Но батюшка продолжил, не обращая внимания на мелочи, вроде меня.

— Хотя прямо скажу, тебе придется забыть о прошлом, и возможно единственным выходом будет укрытие в другой стране.

— Всегда мечтала переехать заграницу. — Вяло произнесла я.

— Мне надо идти, Аня, — Обратился он ко мне. — Через минут тридцать тебе принесут что-нибудь перекусить. И прошу тебя, сама никуда не выходи. Пока ты здесь, ты в безопасности.

Кивнув, я наблюдала за тем, как дверь ставшей моей коморки закрылась. Я осталась одна. И навалились на меня мысли. Так верю я или нет? Если да, то, что будет с моей семьей? Увижу ли я когда-нибудь их еще? Как я буду жить в дальнейшем? Работать где-нибудь в стране третьего мира посудомойкой, прячась и пугаясь каждой тени? Я тяжело выдохнула и опустилась на кровать. Солнечный свет, проникавший сквозь стекло падал на пол. В полоске света летали пылинки. Совсем как у бабушки в доме, когда я просыпалась утром от запаха сдобы, пекущейся в печи. Мысли кружили в голове, то накатывая слезами, то злостью, то страхом. Конечно, теперь Андрею я звонить не буду. И никогда больше не услышу его голос. А я ведь могла спокойно выйти замуж и воспитывать детей, писать картины, работать. Я ведь даже забыла обручальное кольцо на прикроватной тумбочке в гостиничном номере. Лежа на кровати, свернувшись калачиком, я уснула.

Проснулась, когда батюшка вошел в комнату с двумя стариками и одним молодым мужчиной. Солнечное пятно было под потолком. Близилась ночь. Если у меня и был шанс уйти отсюда, то теперь его не стало. Но я и сама уходить не хотела.

— Аня, просыпайся. Ты даже не поела. — Воскликнул он. — Пока я буду представлять тебе своих коллег ты должна перекусить. А потом нам нужно на вечернюю службу. И тебе тоже.

Я протерла глаза, ничего не соображая. Взяв остывший чай, я закусила его булочкой, внимательно осматривая вошедших. Трое новоприбывших были в гражданской одежде, но что-то неуловимое выдавало в них священнослужителей. Не смотря на возраст старших, в их глазах светился огонь, присущий подросткам. Их внешность была, как маскарадный костюм на молодежи. Седина и морщины никак не сочетались с молодыми глазами.

— Друзья, это голодное дитя и есть та Жертва, которую себе выбрал Мишель Ревье. — Произнес, глядя на меня, батюшка Алексий. И взгляд его меня не порадовал. — Анна, познакомься, это мои коллеги, отец Милош из Сербии, отец Пабло из Аргентины и Кевин, он из Штатов, но это не умоляет его достоинств. Кевин у нас проходит практику.

Я, поспешно прожевывая булочку, кивнула.

— У нас есть определенный план действий. — Обратился ко мне на английском языке отец Милош, — И первым делом, Анна, вам надо отстоять вечернюю службу, причаститься и исповедоваться.

Я судорожно сглотнула, со стыдом понимая, что никогда не исповедовалась и не причащалась. И если бы не Ревье, загнавший меня в церковь, я, наверное, так этого никогда бы и не сделала.

— Я готова.

А что мне еще оставалось?

Я натянула на голову платок, полностью закрыв волосы, заплетенные в косу, и пряча лицо. Под сводами церкви на вечернюю службу собирались прихожане. Я и не думала, что в Праге так много русскоговорящих православных верующих. Бывшие граждане Советского Союза, иммигрировавшие в Чехию, покупали восковые свечи и зажигали их каждый у иконы своего святого, произнося слова молитв про себя, так что было только видно, как шевелятся губы. И вот перед моими широко открытыми глазами эта толпа немо молящихся людей, все одновременно обращающихся к Небесам. Что они хотели услышать? Какого ответа ждали? Стараясь успеть до начала службы, они тихо ходили по церкви, ступая осторожно, что бы эхо шагов не разлеталось. Рядом со мной остался Кевин. Совершенно посторонний человек стал мне телохранителем. А скорее даже хранителем души. Мы сидели с ним на лавочке у выхода из церкви. И вся эта ситуация казалась такой бредовой, что ее можно было смело вносить в записи шизофреника. Зажглись электрические лампы, осветив все иконы и лица прихожан. К моему удивлению было очень много молодежи, чего я отнюдь не ожидала увидеть.