Олег Лукьянов - Вардес - Лик Бога

Предсмертный ужас и отчаяние подстегнули выброс адреналина, а внутренний источник силы импульсом выбросил из себя пучок из последних остатков энергии. Я, отсекая действия подсознания, перехватил его разумом. Волна силы изнутри тугим комом ударила черную пиявку. Силы хватило, чтобы оторвать ее от ауры, но если поднапрячься еще чуть-чуть…

Зверомонстр, наконец, дохромав до застывшего в страхе человечка, поднял посох для завершающего удара. Но тут что-то его покачнуло, на секунду он застыл с расширенными в ужасе глазами, а потом закачался, как дуб под ураганом, и рухнул мне под ноги. Звук громыхнул такой, что едва не заложило уши. Гора мяса в деревянно-металлических доспехах под грязным синим плащом больше не шевелилась.

Хрипы, вырывающиеся из моей груди, меня пугали, но в то же время утверждали, что я жив. Мне невероятно повезло, что успел перебросить на него его же «пиявку».

Жив он или нет, я смотреть не стал, просто подобрал пистолет с земли и на трясущихся от усталости ногах пошел по обратным следам. Даже если он еще дышит, жить ему оставалось недолго. Несмотря на то, что он казался таким живчиком, ранения у него были более серьезны. Сущность высосет из него жизнь досуха, но мне плевать. Заслужил сволочь.

Я сам не понял, как вернулся к пещере, разум словно отключился, чтобы компенсировать острую нехватку энергии в организме. Но добравшись до входа в пещеру, я остановился, почувствовав что-то не так. Что именно, понять не получалось, просто отчетливо возникло знакомое чувство, что, если продолжу движение, мне будет хреново. Помявшись с четверть часа недалеко от входа, послал предчувствия к черту. Но едва сделал пару шагов в ее направлении, замер — из пещеры донесся рыкающий звук и тяжелые шаги. Я отпрянул, стараясь не издавать шума, и прежде, чем из входа показались фигуры, успел спрятаться за валун недалеко от нее.

Зверочеловек в деревянной броне взвалил на плечо, как ковер в рулоне, женщину. Отсюда я не мог разглядеть, мертва она или просто без сознания. Она, обмякшая, болталась на мускулистом плече зверя и больше напоминала сломанный манекен, а не красивую девушку…. За первым зверем показался еще один, потом еще. Оба идущих за «носильщиком» зверочеловека были заметно выше и мускулистее чем те, кто встречались мне до этого. Кроме того, у них была другая броня, явно лучшего качества. У обоих правую часть доспехов закрывает широкий наплечник с длинными и, судя по виду, острыми шипами. В огромных перекачанных руках они сжимали оружие, больше похожее на причудливо искривленный меч, нежели на те длинные ножи, что я видел у их собратьев раньше. Видимо, в местной иерархии они стояли выше прочих.

Громыхая доспехами и висящим на поясе мачете, оставляя на влажной земле глубокие следы, мимо камня, за которым я затаился, прошел зверь с неподвижно лежащей на гигантском плече Машей. Затаив дыхание, я постарался слиться с камнем. Самое страшное было то, что перестал слышать двух других, которые должны были пройти сразу за нагруженным собратом. Показалось, что они заметили меня, и теперь обходят валун с двух сторон.

Страстно хотелось броситься бежать, но разум пересилил инстинкт. Подождав, когда, по-моему мнению, они должны сделать не менее пятидесяти шагов, осмелился выглянуть за край камня. Все трое, иногда озираясь по сторонам, прошли метров сто и начали скрываться за еловым массивом. Утерев выступивший на лбу пот, я глубоко вдохнул морозный воздух. Стараясь идти тихо, прошел в пещеру.

Зрелище, представшее перед глазами, изогнуло меня дугой. Не в силах сдержаться вырвал остатками вчерашнего обеда, и даже после этого я долго не мог прийти в себя.

Зверолюди сегодня наелись до отвала: рядом с золой, где недавно горел костер, лежал длинный осиновый шест с привязанным к нему человеком. Точнее останками человека. Привязанные к шесту руки и ноги, не считая того, что они обгорели, были в относительной целостности. А вот дальше…

Дальше шли голые кости, насколько я мог судить, мясо с них было срезано ножом. Бедра, часть таза, предплечья представляли собой ужасающую картину: неровно обглоданные кости с небольшими остатками на них красного мяса. Живот и грудь были вспороты, внутренностей не было видно. Голова, отделенная от тела лежала в сторонке, взирая на меня с застывшей маской, в которой смешались ужас, крик и боль…

Холодея, словно окружающий меня каменный свод, я с отчаянием всматривался в бледное лицо.

— Господи, Директор… — прошептал я.