Олег Лукьянов - Пробуждение

ОЛЕГ ЛУКЬЯНОВ

Пробуждение

Байдарка тихо скользила по черному зеркалу плеса. Тонкие усы волн тянулись от носа к корме, весла падали и взлетали, оставляя в воде маленькие воронки.

Солнце не торопилось садиться.

Весь день оно двигалось по невидимой дуге к горизонту, а к вечеру его бег замедлился. Оно повисло над тайгой, неяркое, доброе солнце, и теперь медленно скользило вдоль черты леса, оплавляя верхушки сосен.

Выйдя из-за поворота, они почти одновременно перестали грести и опустили весла.

- Ух ты, какая красота!-улыбнулся Анатолий, откидываясь на спинку сиденья.

- Великолепно! - отозвалась Лена. - Кажется, что воздух сам светится, правда?

Громадные седые ели стояли над притихшей водой. Солнце кануло в их сумрачную глубину - ни проблеска, ни просвета. На чистой поверхности плеса лежали четкие рельефные облака, подрумяненные закатным солнцем. Байдарка медленно плыла среди белоснежного стада, не тревожа прозрачной вечерней тишины. Анатолий разложил на коленях карту и задумался.

Карта была скопирована наспех перед самым отъездом. Он забыл обозначить на ней север, и теперь ориентироваться приходилось по корявым надписям. Это требовало времени.

Щелкнул затвор фотоаппарата, зашелестела перематываемая пленка.

- Ага, кажется, нашел, - сказал Анатолий, поворачиваясь к жене.Смотри, вот тут мы сейчас находимся, - он коснулся карты острием карандаша, - а вот этот крестик и есть Лошадиные Лбы.

Лена наклонилась над картой и с улыбкой сомнения покачала голоBoй.

- Что-то я уже не верю этой бумажке. Третий раз ты предсказываешь порог, а пока идут одни плесы.

- А вот то, что долго идут плесы, - верный признак близости порога, возразил Анатолий. - Это же элементарная гидродинамика. Река разливается, потому что впереди что-то тормозит ее движение. Нет, нет, - добавил он уверенно, - на этот раз ошибки быть не может. Ошибки быть не может, медленно повторил он и поднял голову.

В природе что-то изменилось.

Как будто потухли краски и стало темнее. Неприятное предчувствие опасности сдавило сердце. Мир вдруг качнулся, закружилась голова. Небо стало тускнеть. Серая муть заполнила пространство, она быстро сгущалась, поглощая предметы, и затем все потонуло в непроглядной тьме.

Это произошло так неожиданно, что на миг Анатолий утратил ощущение бытия. Только некоторое время спустя он понял, что тьма погасила не сознание, а лишь видимый мир, и что все осталось прежним - ощущение карты в руках, упругость надувного сиденья, запах речной воды и ее голос, ласковый и удивленный.

- Что с тобой, Анатолий? Почему ты так смотришь?

Он хотел было сказать, что ему плохо, что он ослеп, но в этот момент далеко в звенящей пустоте ктото отчетливо произнес:

Это гроза. Это все из-за грозы!

- Какая безответственность! - громким шепотом воскликнул другой голос.

Бульканье, бор.мотанье, всхлипы, словно говорят в воду. И опять она.

Прерывистый шепот ее невидимых губ:

- Что... что с тобой... мой хороший? Тебе плохо?

Звон в ушах. Снова бульканье, вздохи. Как утопающий за соломинку, он вцепился рукой в ее плечо.

Он не мог произнести ни слова.

- Проверьте еще раз, обязательно проверьте, - зашептала тьма.

Слабым усилием парализованной воли он попытался удержать ускользающий рассудок. Лодка покачнулась.

- Что это? - наконец проговорил он, опираясь о борт рукой.

Но вдруг наступило облегчение.

Давящий ком исчез, странные звуки пропали. Тьма стала рассеиваться, и через несколько секунд мир снова обрел краски.

Анатолий сидел, оглушенный, не веря освобождению. Он не почувствовал прикосновения ее ладоней.

Она теребила его щеки и жалобно лепетала:

- Ну что ты... что ты... что ты...

- Все... все прошло, - сказал он, с трудом разжимая онемевшие челюсти. Он подождал, пока пройдет звон в ушах и успокоится сердце, заставил себя улыбнуться.

- Все хорошо... не волнуйся. Просто у меня потемнело в глазах... А теперь все в порядке. - Он облегченно вздохнул.

- Ох, как ты меня напугал! Я сама чуть не потеряла сознание от страха. У тебя было такое страшное лицо!

В ее глазах блеснули слезы.

- У тебя еще не все прошло! Давай причалим к берегу.

- Не стоит, - сказал он, разгибаясь. - Я только минутку полежу в лодке.

Он почувствовал ужасную усталость во всем теле. Выдернув спинку сиденья, он вытянулся, положив голову на колени жены.

- Отдохни, мой хороший, - говорила она, массируя пальцами его виски. Ты очень переутомился за эти годы. Я простить себе не могу, что позволяла тебе столько работать. Можно было бы и не торопиться с защитой.