Елена Грушковская: Перенос

— Да, — ответила я, — двое.

— У меня тоже двое детей, Натэлла Юрьевна. Я по-прежнему их люблю, а они счастливы, что я по-прежнему с ними. Думаю, как мать вы меня поймёте.

— Ну, допустим, — сказала я. — Допустим, что вы перенесёте мою личность в новое тело. А что будет со старым?

— Ваше старое, гибнущее тело вы оставите у нас. Мы о нём позаботимся.

— Что значит позаботитесь? Оно будет ещё некоторое время жить или умрёт сразу после этой операции?

— Да, оно будет жить жизнью овоща. Это будете уже не вы, а лишь ваша оболочка. Во время операции переноса в структурах мозга, из которого переносится личностная информация, происходят необратимые разрушения, и он уже более не может быть вместилищем дум… Раздвоения не происходит, если вы об этом беспокоитесь. То, что останется после операции от вот этого, — доктор Жданова обвела в воздухе мою фигуру руками, — разумным существом назвать будет уже нельзя. Подумайте лучше о том, как будут счастливы любящие вас люди! Вы не покинете их, а останетесь с ними. Вы увидите, как растут ваши дети, вы узнаете, кем они станут, когда вырастут и возмужают… Подумайте об этом.

Рука Эдика сжала мою, он уткнулся лбом в моё плечо.

— Вы меня почти убедили, — сказала я. — Последний вопрос: сколько времени всё это займёт?

— Процесс созревания тела занимает пять месяцев, — ответила доктор Жданова.

Я похолодела. Пять месяцев! Но у меня всего один или два! Встретившись взглядом с Эдиком, я поняла, что ему сейчас пришло в голову то же самое. Он перевёл на доктора Жданову растерянный взгляд и пробормотал:

— Доктор… А как-нибудь побыстрее нельзя?

— Это максимальная скорость, с которой мы можем изготовить тело для взрослого человека, — ответила она. — Я понимаю, что вы имеете в виду. Насколько я вижу, у вас началась терминальная стадия синдрома Кларка — Райнера, вам просто не хватает времени.

Эдик осел на пол и уронил голову на руки. Надежда, уже так явственно забрезжившая, вдруг улетучилась, как дым. Осталась пустота и отчаяние.

— Господи, неужели нельзя ничего сделать? — пробормотал он. — Такой шанс… мог бы быть.

Доктор Жданова подумала несколько секунд и сказала, кладя руку ему на плечо:

— Успокойтесь, не расстраивайтесь раньше времени. Да, к сожалению, изготовить тело мы не успеваем, но я подумала… Пожалуй, есть ещё один вариант, но я не знаю, устроит ли он вас.

Эдик вскинул голову. В его глазах опять вспыхнул проблеск надежды.

— Что за вариант, доктор?

— Могу предложить вам уже готовое тело, — сказала доктор Жданова. — Одна наша заказчица скончалась, не дождавшись готовности тела. Так получилось, что не хватило всего недели. Очень прискорбно… У неё остался муж и маленькая дочка. Родные от тела отказались, и мы не знаем, как с ним быть — ведь были затрачены материалы и средства. Если хотите, мы можем уступить его вам со скидкой, потому что это не совсем то, чего вы хотели. Если вы согласны, то учтите, что внешность у вас будет другая, Натэлла Юрьевна.

Мы с Эдиком переглянулись. Он спросил:

— А можно его посмотреть?

— Да, разумеется, — сказала доктор Жданова. — Для этого нужно пройти в лабораторный корпус.

Мы прошли по длинным коридорам, спустились на цокольный этаж, и доктор Жданова впустила нас в просторное прохладное помещение без окон. Там в свете зелёных ламп блестели ряды больших серебристых продолговатых контейнеров в форме полуцилиндров. Они были поставлены вертикально, и к каждому из них тянулись провода и гофрированные шланги.

— Здесь у нас созревают тела, — сказала доктор Жданова. — Мы между собой называем это помещение погребом.

Она подвела нас к одному из контейнеров, нажала у него сбоку какую-то кнопку, и выпуклая передняя стенка с пневматическим звуком отъехала в сторону. Под ней была прозрачная капсула, заполненная желтоватой жидкостью, в которой висела в вертикальном положении высокая, нереально красивая блондинка с длинными, спускающимися ниже пояса волосами. Из её живота в том месте, где обычно расположен пупок, тянулся длинный шланг, покрытый каким-то желтоватым налётом. Рост женщины был примерно метр восемьдесят, она была стройная и прекрасно сложенная, с грудью третьего размера. Большие глаза с пушистыми ресницами были закрыты. Черты лица этой женщины показались мне смутно знакомыми — этот тонкий прямой нос с идеальной формой ноздрей, чувственные пухлые губы, огромные глаза… Но я не могла вспомнить, где я раньше её видела.