Светлана Багдерина: Смерть героя

— Это не Танар, — тревожно нахмурился юноша, сидевший рядом с ней, и рука его выразительно легла на рукоять меча.

— Ты кто? — резко поднялся широкоплечий мужчина с витой золотой цепью на бычьей шее, и тяжелое кресло за ним отлетело к стене, как игрушечное.

Клинки четырех остальных полуночников как по команде прыгнули им в руки, и Фалько, картинно застывшему в проходе, теперь противостояло шестеро недобро сверлящих его враждебными взглядами противников.

— Я думаю, вы сами назовете мое имя, — негромко и почти дружелюбно проговорил он, сделал шаг вперед, смахнул назад нависший над лицом широкий капюшон и размашистым театральным жестом отбросил ненужный больше плащ за спину, на тускло светящуюся в темноте под скупым сиянием месяца дорожку из белого песка.

Собравшиеся тихо ахнули.

— Тигр?..

— Это негодяй Танар!..

— О, нет. Смею заверить вас, что решительный, но глупый наследник рода Таманасов тут совсем не причем, — с издевательским сожалением склонил голову Фалько. — Но, кстати, если бы он был жив, то, наверняка, попросил бы передать вам вот это.

И с насмешливым полупоклоном он выудил из кармана штанов уже знакомый Найзу флакончик синего стекла и аккуратно поставил его на край стола.

— Но, поскольку он имел несчастье скоропостижно скончаться сегодня вечером, то этот яд передает вам с наилучшими пожеланиями его величество законный король Гельтании Сенон Третий.

— И… каково его решение?.. — женщина в черном была бледнее окружавшего ее камня.

— Не будьте наивной, графиня, — раздраженно скривился здоровяк в голубом дублете. — Что еще может решить этот мерзкий хорек?

Не обращая внимания на комментарии, Фалько продолжил:

— Кроме вашего заказа, его величество попросил передать вам, что если вы употребите его по прямому назначению здесь и сейчас, то замки ваши будут сровнены с землей, ваши наследники и родственники первой ступени будут лишены всех владений и титулов и отправлены в пожизненное изгнание. Но, естественно, только после дознания, которое установит их полную непричастность к заговору.

— А если нет? — надменно прищурился лысый старик.

— Я бы посоветовал вам принять гуманное предложение его величества, — ровно проговорил Фалько с непроницаемым лицом.

— Да будь ты проклят, пес, вместе со своим гнусным хозяином! — зло выкрикнул военный в зеленом мундире и, перескочив через стол, ринулся на Фалько — с мечом в одной руке и стилетом в другой.

Его порыв словно послужил сигналом к атаке: вслед за генералом с молчаливым остервенением и яростью на посланника ненавистного короля набросились и все остальные заговорщики.

Найз задохнулся страхом и застыл на мгновение, не зная, бежать ли ему прочь, звать ли на подмогу, или самому прийти Фалько на помощь, чего бы она ни стоила…

Но события в беседке развивались стремительней, чем он успевал соображать.

Откуда-то из рукава рубахи Фалько серебристой молнией вылетел и впился в горло генералу тонкий кинжал.

Второй летучий кинжал нашел сердце самого близкого противника — здоровяка в голубом дублете — едва тот взмахнул тяжелым оружием.

Еще миг — и в руках Фалько как по волшебству оказались два меча из заплечных ножен, и сталь зазвенела о сталь.

Будто прикованный, не в силах двинуться с места даже ради спасения собственной души, Найз вцепился побелевшими пальцами в решетку шпалеры, прижался лицом к теплому занозчатому дереву и судорожно вдохнул сводящий с ума воздух, напоенный пролитым вином, раздавленными листьями плюща, отчаянием и смертью.

Сжимая рану в груди, осел у ног неподвижно застывшей женщины в черном лысый старик.

В луже вина, рядом с опрокинутым столом, натужно хватая воздух ртом, кончался кривогубый офицер.

Смуглый юноша, потеряв где-то меч, полз к выходу, оставляя за собой блестящий красный след.

Широкоплечий с золотой цепью, уже не смахивая заливающую глаза кровь из раны на лбу, один отбивался мечом и креслом от двух сверкающих в воздухе как крылья стальной стрекозы клинков, но недолго.

Взмах — и разлетелся на куски его ненадежный щит.

Выпад — и разрубленная витая цепь соскользнула на усеянный остатками ужина пол…

Хозяин ее рухнул рядом.

Не удостаивая более поверженного противника вниманием, Фалько повернулся в поисках остальных.

Четверо лежали молча и неподвижно.

Женщина в черном, зажав рот обеими руками, прижалась спиной к колонне и с тихим ужасом скользила полубезумными глазами по развернувшейся перед ней угрюмой сцене.