Оксана Демченко - Карты четырех царств [СИ]

— Немного… слишком отчаянное желание. Твой папа разве умеет плести косы? Ему и без того проще умереть, чем привыкнуть жить там. Ну, там, — парень указал куда-то вверх и улыбнулся шире.

Рука его нащупала бумагу, вторая нашарила карандаш. Несколько движений — и готов рисунок. Точно: парень сложил лист вдвое и отдал девочке, только ей. Длинный палец рисовальщика уткнулся в Смерть, усадил его с девочкой на руках на ящик, выковырнул Жеса подальше в сторону. А я мотаюсь с капельницей, как… Н-да.

— Ты готова? Разверни и смотри. Такие?

Девочка неловкими слабыми пальцами развернула листок и долго, очень долго смотрела на рисунок. Мне сбоку плохо видно, что там. Но зато я лицо малышки вижу в профиль. Она постепенно начинает улыбаться. Хорошо так, мягко и без скрытой боли в изгибе губ, как… живая. Потому что парень умудрился угадать её заветное желание. Точно, иначе она бы не порозовела, не стала моргать и тыкать в бок Смерти острым локтем, призывая в свидетели своей радости.

— Закрой глаза, — велел парень.

Мне показалось, что сейчас случится невозможное, и будет оно больше, чем… чем та история с дверью, ведущей куда угодно. И я закрыл глаза, хотя сказано не мне.

— Пусть папа снимет твою шапочку. Осторожно, медленно.

Не дышу. Очень хочу сойти с ума окончательно, чтобы открыть глаза и увидеть что-то такое, во что я радостно не поверю. Куда мир катится, если патлатые неформалы в заплеванных подземных переходах могут всё, и сами — даже не люди? Это я хватанул! Какие же они не люди, если им до нас есть дело, а нашей родной людской власти — вообще ни разу? Всё, я больше не могу, я должен открыть глаза.

Первое, что вижу: девочка всё еще сидит с закрытыми глазами. Только это сложно рассмотреть, она вся, целиком, укутана в волны волос. Ниже пяток, как мечтала. Глотаю сухим горлом, пробую понять: я что, докатился до хлюпанья носом? Скашиваю взгляд на Матиа. Улыбается… На девочку: открыла глаза и недоуменно хлопает ресницами, и чешет запястье — выдрала иголку капельницы. Не двигаюсь, не сматываю шланги. Если меня заметят, подвинут прочь.

— А почему зеленые? — голос у девочки слабый, шелестящий.

Кстати, волосы реально — зеленые! Не могу удержаться, делаю шаг, нагибаюсь и осторожно трогаю прядь. Волосы мягкие, но упругие, очень тонкие и густые. Настоящие! Только пахнут травой. Обычной такой… свежескошенной. Смотрю опять на парня. Смутился он, заёрзал.

— Ну-у… да, зелёные. Не созрели! К осени солнышко впитают и тогда, наверное, станут нужного цвета, во-от… То есть, — рисовальщик покосился в сторону смятых баллончиков с аэрозолем, — по правде если, не сломались только черный, красный и зеленый карандаши.

— А ты можешь так… для всех в больнице?

— И да, и нет, — парень поник. — У тебя особенная болезнь. И к тому же: разве любой готов после уйти? И разве любого примут, потому что он приживется, а не потому, что я просил? Много разного. Еще есть такая опасная зараза у взрослых, называется иждивенчество. Ну и вдобавок — Жесхар. Знаешь ли, мы с ним разные, но всё же мы связаны. А еще, чтобы я нарисовал, на меня надо наткнуться. Только не спрашивай, почему так, и судьба это или случай, не то до скончания мира будем обсуждать. А вам пора отправляться… в мир иной.

Девочка серьезно кивнула и прошептала: «Спасибо!». Нащупала руку Смерти и упрямо, по одному пальцу, расслабила его кулак, втиснула ладошку. Смерть очнулся, резко выдохнул, переломился пополам и сгреб ворох зеленых волос — как копну. Когда он разгибался, Жес вскинул лицо и зарычал… люди так не умеют. Зато в переходе, на лестницах — везде вокруг! — стало в три удара сердца тихо и просторно. Люди расползлись, сгинули, ощутив себя испуганными мелкими зверушками на тропе охоты очень крупного хищника. Странно: я не испытал страха. Не до того! Я наблюдал чудо, которое больше чудес с дверью и рисунком!

Началось с того, что рисовальщик вскочил, вытянул из кармана черный короткий карандаш и стал быстро-быстро чертить прямо в воздухе — стебли, бутоны… Густо, и все темные, словно узор вырезан в бумаге и виден лишь на просвет. Хотя пока в нем и света нет, он глянцево-черный… Странная картина заполняла пространство гуще и гуще, и тут по переходу полыхнуло кольцо искристо-белого света, рисовальщик перекатился через спину, метнулся и поймал на руки возникшую из ниоткуда девушку. Собственно, его движения я не видел, просто по опыту понял и отстроил. Теперь знаю: реакция у парня — даже завидовать бесполезно. И, я спорить готов, что видел у девушки крылья. Мгновение назад она была вся в свете — и крылатая. А теперь уже почти обычная. Только совсем тоненькая.