Оля Виноградова - Здесь эльфов нет! или Другой мир для чайников

Все мысли в голове лу перепутались. Надо будет запретить этой… вести себя, словно шинка в период спаривания!

— Ты куда? — окликнул Рина кора.

— Хочу кое-кому кое-что доходчиво объяснить! — и хвостатый направился к ближайшему представителю цвета, что опрометчиво подкрадывался к девушке со спины.

— Я с тобой! — рявкнул Ксан, углядев в толпе красные шевелюры соплеменников…

Через полчаса я поняла, что устроенное мной представление вышло скучным, так как аборигены быстренько разбежались. Это я для кого тут художественную гимнастку без комплексов изображаю? Невероятно! Какой возмутительной скандал на премьерном показе новой поставноке "Корова на льду". Мозг! Прекрати ради всего всятого, что я не имею, вмешиваться в мыслительный процесс!

Пока я пять минут заканчивала уборку непосредственно в хатхи площадка успела полностью опустеть. Во время ужина?! Не верю! А выборочная слепота у человека бывает? Гм, скорее все неандертальцы прошли ускоренные курсы по маскировке у монахов шаолиньского монастыря…

О! А вот и самые нерадивые ученики. Рин и Ксан мило беседовали недалеко от продуктового хранилища. Идиллическая картина — господа и чернавка. Ну-ну, пора устраивать революцию. Водрузив тазик с водой на плечо и подошла к расслабленным мужчинам.

— Вам не жарко? — поинтересовалась я, вытирая капельки пота с груди Рина.

— Немного… — синенький облиз губы.

— Освежиться не хотите? — я почесала разомлевшего Ксана за ушком.

— Ага… — синхронно выдохнули оба и потянули лапки ко мне. Не знаю, о чем подумали ребята, а в мое коммерческое предложение входило это:

— Так остыньте! — я окатила их грязной водой из тазика и с хохотом побежала в сторону озера.

— Наперегонки? — ухмыльнулся лу, снимая с уха остатки измочаленного лепестка.

— Кто первый, тот с ней спит в это время ночи? — предложил Ксан приз за победу в соревновании, и мужчины сорвались с места, вслед за убегающей золотой медалькой.

Прикола с ночевкой я не очень поняла, но на подставленную спину Рыжика залезла с превеликим удовольствием. Умаялась убегать от них, догоняться, валяться по площадке и топить в озере двух впавших в годовалое детство отори. Но было так весело и беззаботно, что сразу расхотелось мстить. Эх, все бы время дня были такими замечательными!

— Ксан, а зачем, ну, ты это… — решилась я спросить, но замялась, а вдруг это личное, и меня опять в чем-нибудь непристойном обвинят?

— Что это? — хвостатое эмо-солнце светило над моей головой с высоты своего роста, а я валялась на спине, решая сложную задачу: куда спрятать неэстеично выпирающий обожравшийся довольный до безобразия живот.

— Ну, там, — я показала рукой, — у тебя кристалликами все увешано. Для чего?

— Мия, Мия, — улыбнулся Рыжик, — я переноску забыл, а в руке их нести неудобно. Вот я и решил их спрятать!

Угу, если каждый расценивает события в меру своей испорченности, то моя отметка болтается на уровне Коралунского раскаленного планетарного ядра… Кто мне скажет — почему я, впервую очередь, считаю людей, мягко говоря, нехорошими, а во вторую еще хуже, чем с первого взгляда?

Извилистый ты мой друг, твое мнение мне не интересно ни вообще, ни в частности! Мозг окосел. Другом его еще никогда не называли! Угу, о мертвых либо хорошо, либо никак! Какая разница уже они или еще не…

— Ясно, а мне показалось, что ты, как серьги в ушах, на крючки закрепил… — созналась я.

— Не удивительно… После твоего удара, что хочешь и, где хочешь закрепится… Надо оно или нет…

— Ксан, ты преувеличиваешь! — лениво возмутилась я, мечтая о сне и спокойствии.

— Нет, ты не замечаешь, но я вижу, что у тебя выросла скорость и сила. И ты сама подросла немного.

Я подозрительно посмотрела на живот. Если только вширь…

— Мия, а чем тебя Рин обидел? — синекожее чудовище легло рядом и развалилось на моем животе. Тяжко-то как!

— Давай не будем об этом…

— Расскажи… — занял Рыжик.

— Хорошо. Мы лежали в хатхи… — я закончила через пару минут, — и он мне говорит — негигиенично. Все, а теперь спать. Ксан, я устала! — спихнуть отори сил хватит, а вот залезть на него, чтобы доползти до лежанки в хатхи уже нет.

— Слушай, а научи меня? — у Рыжика не вовремя прорезалось любопытство.

— Мы же надвно ели!

— А мы рот помоем! — с энтузиамом высказался кора и притащил воды. Как же я скучаю по тебе, романтика грязных прокуренных Московских подъездов. Там никто не требовал чистить зубы, прежде чем поцеловать…