Николай Ярославцев - Меч Шеола

— Они пришли за день до нас…

Старшина не обману. И в самом дел ждал их на берегу. Едва лодка подошла к берегу, как он выбежал навстречу, и прыгнул прямо в воду.

— А вилы? — С усмешкой спросил Радогор. вовсе не надеясь, что будет услышан в шуме дождя.

— Отпустили вас, не тронут и меня. — Смело ответил Колот и сразу же задал вопрос, ради которого готов был терпеть этот страх.

— Отдайте им тех, за кем они пришли и они уйдут. Заживете спокойно. — Ответил Радогор, глядя в сторону. — Но это вы сделаете уже без нас.

— Ты сам выдашь их нам, витязь. — Долетел до них, заглушая шум дождя, голос вилы. — Ты сам!

Радогор ссутулился, шагнул в сторону, чтобы обойти старшину и зашагал, удаляясь от реки.

Старшина, едва успевая за ним, бежал следом, шлепая сапогами.

— Но кого отдавать, твоя милость так и не сказал? — Прерывисто дыша, спросил он. И со свистом выдохну воздух.

Ищи того, кто пришел раньше вил. Он оговорил одну из них, чтобы жениться на другой. — Неохотно выговорил он, отворачиваясь от старшины. — Вилы должны получить их живыми, Колот.

Лада, чего не случалось прежде, далеко отстала и теперь, когда Радогор остановился с Колотом, жалобно позвала.

— Радо!

Радогор обернулся и покраснел.

— Тебе думать, старшина. Но знай, город умрет, если ты не отдашь их вилам. — Проговорил он, и подхватил Владу на руки. — Прости, Лада.

До трактира больше не проронил ни слова. В трактире же перехватил хозяина за руку.

— Друг мой, разожги нам очаг. Промокли, места сухого нет. И принеси что — нибудь поесть А лошадям засыпь зерна побольше, загостились мы у тебя. Завтра, к ночи, дожь кончится.

— Как угодно будет, твоей милости. — С явным сожалением, ответил хозяин. — Но очаг я жу затопил, пока вас не было.

— Угодно, угодно, друг мой. А за очаг спасибо.

Переоделся в сухое едва остались одни, и повалился на лавку, сцепив ладони пальцами под головой. Вада тоже, следуя его примеру, сбросила с ебя мокрую одежду и, подумав, оделась в длинную белую рубаху. Наклонилась над ним, заглянула в глаза, но увел взгляд в сторону.

— Что — то не так сделали, Радо? — Тихо спросила она.

— Сам не знаю, Лада. Вроде бы всетак. И вроде нет. Может, женили его не на той, к которой сердце лежало… Но черный оговор! Суд людской и божья кара, а не воля вил. Не по себе мне, Лада.

— Радо, а ты подумай о той несчастной. Которой веками неприкаянной маяться? Которую, пусть не любил, а предал?

Радогор долго не отвечал. Лежад неподвижно, закрыв глаза, словно дремал.

— Перед живыми должен отвечать, не перед мертвыми. Иначе не суд это, расправа.

Влада, лежа на его груди, попыталась заглянуть в его глаза, стараясь разомкнуть их пальчиками.

— А правда, Радо, что они могли не отпустить нас?

— Меня, Лада. Тебе можно было не опасаться. На женщинах они вины не знают. — Сказал с таким равнодушием, что она вся затрепетала.

— Не отдала бы я тебя им! Или сама бы за тобой прыгнула. — Решительно выговорила она, чувствуя, как холодеет тело.

— Вода холодная…

— Смеешься?

У стола суетился сам хозяин, расставляя горшки и чашки. А под конец между ними умудрился пристрить и кувшин с молоком.

— И в самом деле, путано все вышло, Радо. Говорил, что на женщинах вины не знают, а сами и ту, другую, запросили. А она, может, не сном, не духом… Может, он и ей, как людям глаза отвел.

И затормошила его, как только за хозяином хлопнули двери.

— Вставай, а то я, как берегиня, от переживания готова сгрызть все подряд. — Затрясла за плечи, пытаясь его поднять. — А почему ты сказал, что завтра уже дождя не будет? Думаешь, вилы его с собой принесли. Чтобы людям больше досадить?

На другой день, далеко за полдень в тратире появился Колот. Не глядя на людей, простучал по шатким ступеням и без стука толкнул двери в их комнату.

— Нашли мы их. — Хмуро, не поздоровавшись. Сказал он, отупив взгляд. — Запираться не стали, сознались сразу. Все так и было, как говорили вам вилы. Но каяться перед людьми не захотели. Любят они друг друга с самых невинных лет.

Помолчал, нервно теребя бороду.

— Люди к берегу их повели, связанных. А руками сцепились, не разнять.

Лада не заметно, из — по русниц посмотрела на Радогора. Но то молчал.

— Самим бы лучше казни предать, а как предашь? — Колот сердито засопел. — Город дороже.

Радогор и сейчас промолчал. Одел перевязь с мечами и шагнул на выход. Но вдруг остановился и посмотрел на княжну.

— Останься здесь, Ладушка. Не ходи к берегу.