Павел Кошовец - Просо судьбы

Ну, а потом вынеслись на площадь Святого Кария, которая неожиданно оказалась многолюдной — большая толпа горожан собралась у собора, слушая священника, стоящего на ступенях, а два широких проспекта на другой стороне контролировала тяжёлая пехота, тут же насторожившаяся и замельтешившая высокими щитами и копьями при появлении всадников. А сзади, распугивая редких прохожих, стремительно приближающимся эхом цокота копыт, а затем и воочию из-за поворота показались конники, не менее полусотни. Как говорится, ловушка захлопнулась. Но капитан действительно хорошо знал этот район — с Вельей и Адалией они еженедельно посещали воскресные службы храма, поэтому, хлестнув коня, он, огибая по широкой дуге заинтересовавшуюся происходящим толпу, поскакал к самому собору, где, спрыгнув на землю, скомандовал: «Берём самое ценное и за мной, лошадей и остальное бросаем». Слава Единому, гвардейцы без вопросов и рефлексий, с каменными лицами последовали приказу, оставив при себе оружие, возможно узлы с провизией, хотя наверняка кому-то было жаль расставаться со своим четырёхногим верным другом. Но поверили командиру — иначе нельзя. Да и жизнь, как говорится, одна — с собой на тот свет ничего не унесёшь, коль не можешь унести ноги. А дальше уже вдоль стены, где не так плотно стояли люди, они проникли в собор, прошли сквозь него, бряцая железом так, что служки и монахи в ужасе попрятались кто куда, а эхо ещё долго гуляло под куполом. И вышли на задний двор, где капитан сразу свернул не к крепким задним воротам, а взял левее, за хозяйственные постройки, к не очень приметной калитке, выходящей на узкий извилистый переулок, ведущий к домикам местных священнослужителей — когда-то по долгу службы молодому лейтенанту РоГичи доводилось здесь проходить с тогдашним настоятелем храма отцом Елием. Хитроумный новомодный замок, вставший на их пути, заставил капитана отвлечься от настойчивых обращений к Единому о том, чтобы преследователи были не местными или хотя бы не столь сообразительными, чтобы попытаться угадать маршрут беглецов, и помянуть дракона. На что бог отреагировал вполне благосклонно в лице серьёзно настроенного Дики, с одного удара плечом вышибившего крепкую дубовую дверь, оббитую железом (не выдержали петли и запирающий язык), и тут же, как бы реагируя на нехорошие слова капитана, прервавшие молитву, послал к ним сонную парочку из ближайшего сарая, явно разбуженную шумом, с вполне определёнными зелёными платками, небрежно и криво повязанными на руках.

— Кто такие? — грозно пробасил плешивый недоросль, напряжённо щуря глазки — он явно перепутал явь со сном.

— Разберитесь, — коротко бросил РоГичи Дагу, а сам пошёл вперёд, увлекая бойцов за собой.

Предупреждающий окрик сержанта капитан уже не услышал. Это уже потом Даг объяснил, отчего задержалась большая часть отряда — в сарае, который облюбовало отребье с зелёными повязками для полуденного сна, их оказалось гораздо больше, и, услышав звон железа и предсмертные хрипы товарищей, они, словно тараканы, повалили со всех щелей. И пусть их бойцовские качества оставляли желать лучшего, они их компенсировали полным отсутствием инстинкта самосохранения. И потом, их было много — не меньше двух десятков. Оттого-то они оттянули на себя большую часть гвардейцев. Потому, когда Прейр с четвёркой бойцов, преодолев короткий переулок, выскочил на уличный простор и нарвался на пробегающий мимо патруль, и помочь им было некому. Завязалась короткая, жестокая схватка, которая закончилась для капитана на трупе стражника РоШакли. А для остальных…

— Ранье? — поднял голову Прейр на Дага.

Сержант отрицательно качнул головой.

— Мёртв.

Капитан тяжело вздохнул, отчего сломанные зубы отчаянно заныли, заставив болезненно скривиться. Гвардеец фактически спас ему жизнь, а сам…

— Сколько? — глухо уточнил.

— Семеро, — сержант сразу понял капитана. — А Терий очень плох — болт пробил плечо, задел артерию и без целителя… — пожал плечами.

На его невозмутимом, с по-крестьянски крупными чертами, лице, дёрнулись уголки губ да что-то такое мелькнуло в прищуренных глазах — вроде безмолвного обещания врагам неминуемой, безжалостной смерти, что РоГичи лишь кивнул в ответ и постарался встряхнуться — ведь им, живым, ещё предстояло жить и умирать, и в этом отрезке между этими двумя точками, много драться… Так может, — мелькнула странная мысль: коль их жизни по факту всё рано им не принадлежат, стоит ли вообще переживать о таких казалось бы когда-то важных вещах, как страх, боль, смерть? Не пора ли вздохнуть полной грудью, расправить плечи и идти дальше? Но так: хромая, держась за бок и сплёвывая кровь.