А. Живой - Семь верст до небес

– Ты послушай меня народ новгородский. Прибыл я от князя Великого Вячеслава из самого из Солнцеграда далекого с новостями черными. Идет на нас войной сила сильная некрещеная из земель заморских горячих. Верховодит ей властелин мавров чернотелых Кабашон, что потравил купцов наших во времена недавние.

При словах сиих гомон возник в рядах новгородцев. Стали кричать многие, что на кол его собаку посадить надобно. Успокоил людей Юрий Дорианович, руку свою подняв, и молвил далее:

– Идет Кабашон на землю нашу силой несметною, потому потребно нам сейчас подумать, как объединить нашу силу супротив него, град оборонить и войско остановить вражеское многочисленное. Я мыслю, что не обойтись нам без ополчения народного, а значит сей же час надобно выбрать тысяцкого, чтоб сбирал народ, оружье ему давал и в сече предстоящей верховодил.

Загомонил народ, засомневался, меж собой засоветовался. Вышел скоро наперед всех боярин Прокл и сказал:

– Мы тут покумекали, думаю, что тысяцким надо купца Антипа сделать. Он головастый мужик и силушкой его Бог не обидел.

– Это не тот ли Антип, что в прошлом году три лодьи свои с товаром на мель посадил посреди Волхова, ибо пьян был сильно? – вопросил вдруг епископ Авксентий, – И не тот ли Антип, что отказал в деньгах на храм христовый, когда у него просили в этом году? А не он ли к чужим женам по ночам шастает, как сказывают в народе, а свою бьет смертным боем?

– Так сейчас же не о бабах речь, а о битве, – посетовал Прокл, – В бою то он хорош будет.

– Может и так, да только гнев свой он сдержать не умеет, а значит и в ратный час может сотворить чего не надобно. Не быть ему тысяцким! – отвечал Авксенитий.

Смолчал на сей раз Прокл и обратно отступил в толпу. А народ опять загомонил, засоветовался. Вышел в круг боярин Куприян и оборотясь к князю, сказал:

– Мы тут мыслим, так. Посередь купцов наших есть один, который много раз плавал на лодьях своих в страны далекие. При нем есть дружина малая дружек его, с коей он в тех землях не раз лихих людей и ворогов уму-разуму учил. Много с ним в тех краях приключилось, и всегда он победителем выходил. Может, и на сей раз выйдет. Думаем, что тысяцкий из него будет добрый. Народ снарядить и в бой повести он смогет не хуже тебя княже, если надобно. А звать его купец Вавила.

– Ну-ка покажите мне купца сего, – ответил Юрий Дорианович.

Расступились мужики, да бояре, и вышел в круг широкоплечий чернобородый мужик такого росту огромадного, что его за глаза «верстой» прозывали. Подошел князь к нему и говорит:

– Ты купец Вавила и есть?

– Я и есть, княже.

– Сдержишь мой удар, будешь тысяцким, нет – другого поищем.

– Добро.

Размахнулся князь на всю ширь плеча своего широкого и ахнул кулаком богатырским Вавилу прямо в грудь. Закачался Вавила, назад откинулся, дыхание у него на миг прекратилося, но устоял на ногах, хоть и подкосились они в момент последний. Посмотрел на него Юрий Дорианович, в усы себе усмехнулся по-доброму, а затем поворотился к народу и говорит:

– Слухай меня народ новгородский! Вот ваш тысяцкий отныне на сечу грядущую, быть ему головой ополчения народного и помощником верным посадника!

Зашумел народ новгородский, загомонил одобрительно. Видать, по сердцу пришелся им новый тысяцкий. Но раздался вдруг на площади городской крик пронзительный:

– Гляди, душегубы пожаловали!

Расступился народ и видно стало, что прямо к площади движется сотни три лихих людей с саблями, а впереди всех идет здоровенный мужик с русыми кудрями и помятой рожей.

– Бей их! – крикнул кто-то из мужиков. – Бей разбойников! Это ж Васька с горки, атаман их, злодей и убивец!

– Пообожди чуток! – крикнул князь новгородский, Юрий Дорианович, – Этих душегубов я сам звал в гости, и не бойтесь их люди. Потому что нынче надо нам забыть на время обиды кровные и вместе супротив врага выступить. Знаю я, что душегубы они, но уже дал слов свое княжеское, что не трону их если встанут они на защиту Новгорода. А нам сейчас воинов поболее надобно и слово мое крепко.

Подошли лихие люди поближе, а впереди всех Васька с горки с вострой сабелькой. Смотрит на князя и говорит:

– Ну вот и я, князь. Пришел к тебе по воле своей, как и сговорились.

Глянул Юрий Дорианович на него и злодеев, что за спиной у Васьки находилися, взглядом обвел.

– Будешь ты, Васька, за свои грехи со товарищами биться в ополчении на защите града сего под началом Вавилы-тысяцкого. И во всем его слушать будешь. Уразумел?