А. Живой - Семь верст до небес

Сел на коня своего верного Иван Громобой и поехал в лес дремучий, думой окутанный. Что за службу ему князь поручил опасную? Не иначе змея какого заморского изничтожить. Только сейчас и здесь супостатов хватало, мог и на поле бранном Иван пригодится. Да князю завсегда виднее. Не успел Громобой в чащу самую заехать, как налетел вихрь-королевич, закружил его и унес в края далекие. А как устал ветер дуть, огляделся Иван кругом и видит: нет уже леса дремучего нигде. Повсюду только берег каменный видать, да туман, что над морем колышется. А в трех шагах от него, на камне замшелом, старец седовласый стоит, на посох диковинный опираясь.

Сарацины, меж тем, рать свою побитую едва собрали под знамена черные. Окинул их Кабашон с кургана высокого взглядом грозным и возопил голосом диким, то которого задрожали деревья окрестные и травы примятые всколыхнулись.

– Это вас ли вижу пред собою, рыцари, цвет воинства сарацинского? Вы ли это, мавры мои верные? Нет, одни собаки трусливые пред моими глазами! Где ваша сила, где ловкость и дикость ваша в бою? Пали все мои рыцари храбрые! Вячеслав, лягушка мерзкая, теперь, небось, куражится надо мною, над царем всех мавров заморских и царей африканских!

Подбоченился Кабашон и руку вперед простер.

– Если до захода солнца не будет взят город этот, я велю джиннам отрубить вам пальцы, руки, ноги, головы, и сложить из них курган до небес на поживу вонючим крысам и голодным стервятникам. А потом души ваши жалкие проклясть навеки, предав мучениям страшным. Чтоб никогда не нашли они покоя на этой земле. Прочь с глаз моих, собаки недостойные!

Развернулись войска мавританские и с дикими криками снова бросились на рать русичей, что стояла в отдалении у стен крепостных. Впереди все скакал Иорнанд, предводитель гордый Алабесов. Один он уцелел еще из родов предводителей древних. Был в плечо уязвлен гордый воин мавров, оттого и кровь его бурлила. Вел он войско за собой на битву последнюю. Взметнулись в небо тысячи клинков-полумесяцев над бурнусами белыми, засверкали смертельной линией и рассыпались по полю битвы жертву выискивая.

Первой на пути сарацин диких рать белозерцев стояла, а впереди всех Андрей Мстиславич храбрый гарцевал на жеребце кровей смоленских. Слева грозными рядами Волчья стая, жаждавшая крови сарацинской. Правый фланг венчали топорники из земель северных, щитами прикрывшись. Там же и дружина засадная находилась, без богатырей своих сильных оставшаяся. С нею были и мужики пришедшие, вилами, да косами вооруженные. А у самых стен рядами блескучими выстроилось войско, что ранее патриарху Викентию было подвластно.

Не стал ждать Андрей Мстиславич покуда доскачут сарацины до стен самых и ударят по ним с размаху. Да и не сдержать ему было воинов своих, что отмщения за смерть сородичей жаждали. Вскинул он меч над головою и крикнул:

– Братья! Настал последний час битвы нашей. Умрем же за Русь нашу!

И, коня пришпорив, поскакал князь белозерский Андрей Мстиславич на встречу туче сарацинской, войско русичей за собой увлекая. Схлестнулись со звоном и криками ярости рати, пошли сверкать клинки на солнце ярком. Снова потекла кровь людская по полю, заливая травы да цветы красные. Снова огласилось небо стонами и криками предсмертными. Секли воины друг другу руки и головы, наносили раны ужасные. Кто не мертв с коня падал, того топтали копытами.

Андрей Мстиславич схватился с последним рыцарем из рода Алабесов. Жаждет он отсечь ему полтела и скормить его голодным псам. Иорнанд, бесстрашный мавр и воин, русича готов на части разорвать, голову отдать же Кабашону. Их клинки уж скоро раскалились от ударов частых и ужасных.

Между тем, над холмом, где стоял походный шатер Кабашона, закрутились вдруг вихри черные, зазмеились молнии ветвистые, и сомкнувшись, стали шаром мерцающим. Потускнело солнце дневное, появились на небе облака черные. То властелин мавров заморских молил Черного Бога о помощи.

– Дай мне силы, властелин души моей! Дай мне силы умертвить Вячеслава и рабов его мерзких, стереть в пыль город ненавистный! Слабеет сила моя. Пошли скорей мне весть о помощи твоей!

Зазвучал в ответ сквозь вой ветра глас Черного Бога, заставляя царя земель африканских корчиться на земле от страха и ненависти.

– Знаешь ли ты, Кабашон, что сын твой сейчас в Снежных горах?

– Нет! – воскликнул хозяин королевства Альморавидов, – Мне это не ведомо!

– Так знай же, несчастный червь, что сын твой покинул тебя и вознамерился дойти до Небесного Города. Он хочет лишить тебя моей силы и власти. А помогает в том ему дочь Вячеслава, князя русичей, что жив еще.