Линн Абби: Медный гамбит

Дракон Борс мертв.

Подавляющее большинство из тех, кто слышал его громкий, раскатистый голос, даже не знали, что у Дракона есть имя.

Волшебник Раджаат мертв.

Еще меньше было тех, кто вообще когда-либо слышал имя этого древнего волшебника, и никто не знал, был ли Раджаат перед смертью им другом или врагом.

Я, Лорд Хаману — Король Мира, Король Гор и Равнин, Лев Урика, Великий и Могучий Король, Податель Смерти — я вернулся целым и здоровым, чтобы снова править своим городом. Вам нечего бояться пустоты после смерти Борса и Раджаата. Хотя их смерть ударила по всему Атхасу, вам нечего бояться последствий. В Урике не изменилось ничего. Вы должны бояться только меня, и то только тогда, когда не подчиняетесь мне. Служите мне, своему бессмертному святому королю, подчиняйтесь мне и живите без страха.

Все Урикиты, от самых высших темпларов, одетых в украшенные золотом, желтые серебряные одежды и гордых аристократов, потеющих под своими одеждами, украшенными драгоценными камнями, до самых последних продавцов навоза и грязных уличных мальчишек, одновременно и почти непроизвольно разразились криками, прославляя своего короля. Десять тысяч голосов слилось в унисон, но не заглушили громовой голос Хаману. Глубоко в своем сердце Урикиты знали правдивость слов своего короля: пока Лев из Урика крепко держит власть своей когтистой рукой, жителям города нечего бояться, кроме, конечно, своего короля.

В этом отношении жизнь в Урике продолжалась так, как она шла уже тысячу лет. Правда за два года после возвращения Хаману из пустыни страшные штормы дважды обрушивались на городские стены. Эти штормы были похожи на визжащих, кричащих монстров, бросавших в город разноцветные молнии, пока храбрые жители города жались по самым укромным уголкам своих домов. Но штормы не сломали ни высоких желтых стен города, ни чего-нибудь другого.

Слова Короля Хаману были абсолютно честными, как всегда. Много изменений произошло в Пустых Землях, но ничего не изменилось в Урике и его окрестностях.

Холодный ночной ветер равномерно дул из темной пустыни, проносясь над крышами Урика. Жители, которые до заката стрались двигаться только в тени стен и домов, теперь поплотнее закутались в свои плащи и торопились по выложенных булыжниками улицам в свои дома, в теплые кровати. То там то здесь внутри квадратного города, стены которого растянулись на многие мили, вспыхивали перепалки и ссоры, когда случайный или неслучайный прохожий подходил опасно близко к богатому дому, охраняемому стражей. Силуэты стражников маячили также около темпларских бюро, копье на плече одной руки, щит подвешен на предплечье другой, а вооруженные патрули ходили и вдоль наружных стен крепости.

Повреждения, возникшие семь лет назад, когда Рикус из Тира повел армию сумашедших гладиаторов на самоубийственный штурм Урика и ухитрился проникнуть в самое сердце города, давным-давно были исправлены и монолитные стены города гордо стояли неодолимой преградой на пути любого захватчика.

Еще лучше вооруженные стражники, принадлежащие военному бюро темпларов, охраняли более узкие внутренние стены, которые делили Урик на особые кварталы, в некоторых из которых жила знать и сами темплары, а в остальных — обычный народ. Купцы, которые старались держаться подальше как и от всех проблем обычных граждан, так и от их зависти, построили себе свой собственный квартал и наняли наемников для его охраны. А на эльфийском рынке, около западных ворот, торговля никогда не останавливалась, чадящие факелы и костры потрескивали всю ночь между палатками и шатрами.

Когда колокол пробивал полночь, законопослушные граждане быстро закрывали свои двери на засовы и на двойные засовы, если, конечно, у них были двери. Хотя темплары каждый день громко кричали повсюду, что улицы Урика безопасны в любой час дня и ночи, мудрые жители города хорошо знали, что после полуночи Урик принадлежит уличным бандитам, которые заботятся исключительно о своей безопасности, и темпларам, которые, по мнению многих из тех, кто сидел за запертыми дверями, были хуже любых самых страшных бандитов.

Считалось, что после полуночи наступал комендантский час, но были в Урике места, которые оживали только в эти бандитские часы после полуночи. Одним из таких мест была Берлога Джоата. Приткнувшись к уголку огромной таможни, которая смотрела сразу на Площадь Караванной Дороги и на эльфийский квартал, Берлога не была частью квартала, но вольготно стелилась по земле, открытая всем ветрам.