Ллойд Александер: Книга Трех

— Вставать тебе ещё не полагается, — заметила Эйлонви, — но думаю, ты и сам уже это понял.

Громко хрюкая, Хен Вен стала тереться боком о ложе. Эйлонви щёлкнула пальцами.

— Прекрати, Хен Вен, — прикрикнула она на свинью. — Ты же знаешь, что его нельзя тревожить, дёргать и тем более влезать верхом. — Девушка опять повернулась к Тарену. — Мы в Каер Датил, — сказала она, — очень милое местечко. Гораздо приятнее, чем Спиральный Замок.

Тарен дёрнулся, снова пытаясь вскочить. Голова его закружилась, и воспоминания видениями промелькнули перед ним.

— Рогатый Король! — вскричал он. — Что же произошло? Где он?

— В могильнике, скорее всего. Во всяком случае, надеюсь.

— Он мёртв?

— Естественно, — пожала плечами Эйлонви. — Неужто ты думаешь, что он согласился бы живым отправиться в могильник? От него не очень-то много осталось, но всё, что осталось, похоронили в могильнике. — Эйлонви передёрнуло. — Думаю, он был самым ужасным из всех, кого я когда-либо видела, включая и Ачрен. Он меня отшвырнул, словно паршивого котёнка, как раз в тот момент, когда и тебя собирался разрубить. — Она потрогала голову и болезненно поморщилась, — Но ты хорош! Надо же было так грубо рвать меч из ножен! Я предупреждала тебя: не трогай его, если не умеешь с ним обращаться. Но ты всё делаешь по-своему. Вот и опалил руку.

Только сейчас Тарен обратил внимание на то, что на плече у Эйлонви больше не висит Дирнвин в чёрных своих ножнах.

— Но что тогда…

— Ты вовремя потерял сознание, — продолжала Эйлонви, — и самого худшего не видел. Началось землетрясение, и Рогатый Король горел до тех пор, пока не превратился в гору обугленных кусков. Малоприятное зрелище. По правде сказать, мне и вспоминать-то это не очень приятно. До сих пор вижу кошмарные сны, даже наяву.

Тарен стиснул зубы.

— Эйлонви, — сказал он тихо и размеренно, — ты должна рассказать мне всё по порядку, ничего не утаивая. Если ты этого не сделаешь, я рассержусь, а ты пожалеешь!

— Как… я могу… рассказать… тебе что-либо, — отделяя каждое слово и делая при этом забавные гримаски, начала Эйлонви, — как… я могу… если тебе ещё нельзя волноваться. Ну, ладно. — Она вдруг затараторила, как обычно, не переводя дыхания: — Как только воины Рогатого Короля увидели, что их предводитель мёртв, армия его рассыпалась и превратилась в толпу убегающих кроликов. Просто жалко было смотреть на громадных здоровяков, улепётывающих во весь дух. Правда, как раз в этот момент появились со своими воинами Сыновья Доны. Надо было бы тебе видеть их сияющие золотые знамёна! А какие красивые воины… — Эйлонви вздохцула. — Это было… это было похоже… — Она впервые не могла подобрать сравнение. — Даже не знаю, на что это было похоже.

— А Хен Вен?…

— Она не отходила от тебя с тех пор, как тебя, полумёртвого, принесли сюда, — сказала Эйлонви и, опустив глаза, добавила: — Так же, как и я. Она очень умная свинья, — продолжала девушка, — хотя всё ещё чего-то боится и начинает волноваться. Не успокоилась. И очень упрямая. Это наводит меня на мысль, что не много разницы между свиньями и теми людьми, которые их сторожат. Никого из знакомых, как ты понимаешь, я не имею в виду. — И она лукаво взглянула на Тарена.

Дверь в комнату приоткрылась, и в неё просунулась рыжая голова и острый нос Ффлевддура Пламенного.

— Ура! Ты опять с нами! — вскричал он. — Впрочем, ты можешь сказать, что это мы с тобой.

Гурджи и карлик высунулись из-за спины барда и ввалились в комнату. Не обращая внимания на протесты Эйлонви, они столпились вокруг лежащего Тарена и стали тормошить его. Ффлевддур и Доли были целыми и невредимыми. Зато на голове Гурджи красовалась повязка, и передвигался он, прихрамывая.

— Да! Да! — закричал он. — Гурджи дрался рядом со своими друзьями, он бумкал кулаками, он хрумкал зубами, он кидался на врагов прыгами и лягал их дрыгами. Свирепые воины ударили его по бедной, слабой голове, но храбрый Гурджи не убежал! О нет! О да!

Тарен растроганно и нежно улыбался ему.

— Я сочувствую твоей бедной, слабой голове, — сказал он, кладя руку на плечо Гурджи, — и сожалею, что мой друг ранен, защищая меня.

— Какая радость! — возопил Гурджи. — Какой бой и убой! Сильный Гурджи наполнил кровожадных врагов тряской и ужаской.

— Это правда, — сказал бард, — он был самым смелым среди нас. Хотя и мой крепкий друг Доли своим топором совершал чудеса.