Брент Уикс - На краю тени

Конечно, соврала. Если так чудесны губы, то о дурном запахе даже и не вспомнила бы. И потом, какой запах? Его дыхание вообще ничем не пахло. Тем более дурно. Он мог пожевать листья мяты или плесневелый сыр — дыхание оставалось чистым. То же самое и с телом. Если побрызгать духами, аромат просто исчезнет. Кайлар предполагал, что это связано с ка'кари. Он хищно улыбнулся.

— Я тебе покажу «утренний запах»!

Элена отбивалась, но для Кайлара ее руки не стали помехой. Он поцеловал ее в шею, затем чуть ниже, потом потянул за вырез ночной сорочки, и Элена перестала молотить по нему кулачками, и его губы…

— Ах! Покупки!

Элена вырвалась из его объятий.

Кайлар плюхнулся обратно в постель. Элена, притворившись, что разглаживает платье, восхищалась мышцами его голого торса. Тетушка Меа на целый день забрала Ули с собой. Дом пустовал. Кайлар так красив, когда волосы после сна растрепаны, просто великолепен. Губы — самое удивительное, что есть на свете. Не говоря уже о руках. Ей хотелось почувствовать прикосновение его кожи, хотелось положить ему ладони на грудь. И чтобы он сделал то же самое.

Иногда они обнимались утром, когда Кайлар еще спал, и для Элены это было самое лучшее время. Ночью пару раз ее сорочка задиралась, и она обнаруживала, что лежит, тесно прижавшись к нему. Ну, может, и не сама по себе так задиралась сорочка, но Элена бы точно не осмелилась, если бы не знала, что прошлой ночью Кайлара где-то носило часами и он вряд ли проснется.

От одной только мысли о Кайларе на душе становилось тепло. Почему они до сих пор не вместе, задавалась Элена вопросом. Неужто только из-за причин религиозного характера? Могут ли волк и бык стоять в одной упряжке? Она даже не знала, верит ли Кайлар в бога. А когда заводила об этом речь, он всегда себя чувствовал неуютно. Приемная мать наказывала Элене, что принимать решения надо с холодным сердцем, однако с тех пор много воды утекло. Она нужна Ули, нужна Кайлару. Раньше никто в ней так сильно не нуждался. Ей хорошо, и в этом заслуга Кайлара. Он заставил ее почувствовать себя женщиной. Красавицей. Принцессой. Он ее любил.

По существу, Кайлар был мужем. Они всем говорили, что женаты, живут вместе, спят в одной постели, ведут себя с Ули как отец и мать. Элена так уставала, что едва шевелилась, когда по ночам Кайлар начинал свои ласки. Возможно, только поэтому до сих пор и не согрешила с ним. Попробовал бы утром то, что хотел ночью, уступила бы в пять секунд. Элена представляла себе, как занимается кое-чем из того, о чем так беспечно болтала тетушка Меа и отчего лицо просто горело. Но, боже, как прекрасно звучало! Она чувствовала такое бесстыдство, что даже знала, с чего начнет.

Разве не говорится в Священном Писании: «…но да будет слово ваше да, да; нет, нет»? Элена говорила, что жена Кайлару. Он говорил, что ей муж. Надо пройти обряд в лавке для новобрачных, о которой рассказала тетушка, а формальности Уэддрина можно уладить позже.

Кайлар сел на постели. Элена почти прильнула к нему за спиной, руки потянулись к завязкам ночной сорочки. Мгновение — и открылась грудь.

— О боги, — сказал Кайлар, быстро чмокнув Элену в щеку и не оборачиваясь настолько, чтобы видеть все прелести. — Хочу отлить, как боевой конь.

Он встал и начал одеваться. На мгновение Элена застыла. Ночная сорочка приспущена, тело напоказ.

— Что будем покупать? — спросил Кайлар, натягивая через голову тунику.

Элена едва успела завязать сорочку, когда его голова появилась из туники.

— Ну и?.. — повторил он.

— Что? — На нее будто ушат холодной воды вылили.

— У Ули день рождения. Куклу ей подарим или как?

И что она себе вообразила?

Тенсер выполнил работу весьма умело, размышлял вюрдмайстер Неф Дада. Герцог даже кашлял кровью. Какое-то время спектакль будет помниться, как возмутительное неповиновение. Когда герцога оправдают, все объяснят смелостью.

Человека, которого Тенсер, как утверждалось, убил, — сенарийского барона Кирофа — больше никто не видел. Полагаясь лишь на слово капитана сенарийской стражи, который был свидетелем убийства, герцога быстро определили виновным. Услышав вердикт из уст короля-бога, толпа ахнула. Сенарийская знать ожидала, что Тенсера, из уважения к долгой службе, либо заточат в хорошую тюрьму, либо вышлют в Халидор. То, что его бросят в Дыру, расценивалось хуже, чем смертная казнь. На то, впрочем, и был расчет.

Тенсер не мог удачно проникнуть в Са'каге, будучи высланным или казненным. Отсиживая срок в самой жуткой тюрьме страны, он мог снискать у Са'каге безграничное доверие. Когда барона Кирофа предъявят, и живым, Тенсера оправдают, вернут ему все права герцога Халидора. А он будет притворяться, что ненавидит короля-бога за ошибочный вердикт. Герцог Тенсер Варгун посулит Са'каге все, что угодно. И затем уничтожит его изнутри.