Наталья Игнатова - Врагов выбирай сам

Артур кивнул.

Да, если что складывалось в стихи, то получалось оно, как сейчас, или как тогда, в Ратуше, или как той ночью во дворе профессора. Песни были всегда к месту и всегда о том, о чем думалось, чему радовалась или по чему томилась душа.

– Ты сам мог бы, – Галеш поставил кружку, облизнулся, – рисовать мог бы. Как я пою. Я в Сегеде был, видел. Понял, как ты Ее любишь, даже позавидовал. И сейчас еще завидую. Ты Ее правда видел?

Артур пожал плечами.

Его рисунки хранились в архивах орденской библиотеки. Может, стоило бы удивиться тому, как Галеш пролез туда, но удивляться Галешу Артур за время знакомства с ним разучился. А отвечать на дурацкие вопросы еще не привык. И не привыкнет, наверное.

Рисовать заставил сэр Герман. Впрочем, на языке командора это называется «попросил». Еще тогда, сто лет назад. Артур «по просьбе» начальства изобразил всех чудищ, каких довелось повидать. И убить. Это уж само собой. Отметил уязвимые места, на словах объяснил, какая кого берет магия, тогда же составили подробную карту мест обитания... Это было вскоре после житника. И сэр Герман с несвойственной ему застенчивостью спросил: «А Пречистую написать сможешь?»

Неожиданный переход от чудищ к Богородице сбил с толку, так что Артур, не задумываясь, начал набрасывать Ее лик, темные и теплые глаза, спокойную улыбку...

– М-да, – только и сказал командор, поглядев на рисунок. – И как оно, святым быть при жизни?

Грех, конечно, такое спрашивать. Но тогда все они, все братья и сэр Герман тоже, не в себе были. Это рассказывать потом легко, пожгли, мол, детишек, и вся недолга В общем, извинился сэр Герман, рисунки забрал и ушел

– И ведь не красавица, – удивленно заметил Галеш, – а на сердце легла. Я, знаешь, взгляд ее теперь вижу. Изредка. Это как рассвет – чистота, надежда, и радостно так.

Он сосредоточенно нахмурился, потянулся за гитарой, да так и застыл с протянутой рукой, подавшись вперед. Задумался. Накатило значит. Со дня на день новой песни ждать можно.

Завтра Зако на очереди и послезавтра тоже. А потом опять Галеш будет. Что у него народится, интересно?

«Интересно? – сам себя спросил Артур. И сам себе кивнул: – Да».

Эти песни «ложились на сердце». А гитара, подаренная флейтистом, казалась иной раз просто волшебной. Хотя ни Альберт, ни сам Артур никакой магии там не ощущали. Просто добрый инструмент, с любовью сделанный, оттого и особенный. Галеш с подарком Флейтиста не расставался. Когда был собой, а не Зако, понятное дело. Зако от гитар воротило. От всех.

Что ж, понять можно. Если бы не подарок нежданный, был бы хайдук в теле Галеша полновластным хозяином. А так пришлось договариваться: два дня один командует, два дня – другой. Зако и бесился-то с самого начала лишь оттого, что Галеш Ирмину гитару с собой в Цитадель потащил. Пока не разбился инструмент, певун собой оставался, для Зако лишь малый уголок выделив. Правда, от гагары той уже через минуту только гриф да струны остались. Но Зако доблестному и минуты за глаза хватило.

При ближайшем рассмотрении Золотой Витязь оказался совсем неплохим мужиком. Карная, вон, от смерти спас. С Галешем, опять же, полюбовно договорился. Хороший, в общем, человек, что для хайдуков, надо сказать, нехарактерно. Артура еще в самом начале всей этой истории искоробила легкость, с какой профессор сравнил неведомого тогда Зако с орденскими братьями. Потому что ничего oбщего у храмовников, защищавших людей, и хайдуков, рыщущих в поисках кладов, не было и быть не могло. То, что и те и другие убивали чудовищ, – не признак общности, а, скорее, нелепое совпадение Тем более что хайдуки от тварей предпочитали убегать.

Тут-то они, конечно, были правы. Артур и сам, не будь истребление нечисти его работой, за версту обходил бы даже завалящего крикунчика, а уж про друидов и говорить не приходится.

Друиды – люди. Тем и опасны.

А Зако, Зако убивался за идею. Он считал себя потомком Миротворца... Хотел когда-то вступить в орден. С орденом не получилось, и вместо рыцаря Зако стал хайдуком. Удачливым. До безрассудства смелым. А уж безбожником каких поискать. Но последнее поправимо. Все, что нужно Зако, – это перестать крыситься на орден и не ревновать Артура к светлому образу покойного Миротворца, мир его несуществующему праху.

Артур вполне серьезно полагал, что сам он, доживши до тех же лет – Зако было уже за двадцать, – и не сунется в поле. Поселится в Сегеде или, ладно, в Шопроне, если уж так угодно сэру Герману, и станет натаскивать новичков.