Наталья Игнатова - Врагов выбирай сам

– Может, она болела чем? Откуда нам знать? Или при смерти была? Или... не знаю, Недремлющие за ней охотились.

– Между нами год разницы, – неохотно напомнил младший, – многовато для «при смерти», да и рыцари Кодекса обычно быстрее работают.

– Ты не спал – боялся, что сны плохие будут? – вместо ответа спросил Артур.

Альберт молча поморщился.

– Вот тебе всякая гадость в голову и лезет, не спишь потому что.

– Засну – приснится, как тебя Цветочница на кусочки режет.

– Так и так – неладно, – улыбнулся Артур, – а спать все-таки надо. Я с тобой посижу. А завтра Зако морду набью.

– Завтра Галеш будет.

– Вот же... ладно, завтра и посмотрим.

С утра Галеш, деликатно постучав, заглянул в келью Альберта.

– Артур, – позвал шепотом, – а я тебя ищу, ищу. На заутрене тебя нет, на поле для занятий – нет, а ты, оказывается, здесь. Артур, я...

– Сгинь.

– Я только спросить: с Альбертом все хорошо?

– Нет. Уйди.

Галеш кивнул и исчез, бесшумно затворив за собой дверь.

Сейчас, когда рассвело, за младшего можно было уже не беспокоиться. Демоны и мары, пытавшиеся тревожить беззащитную во сне душу, убрались прочь. Но Артур, молившийся весь остаток ночи, для верности прочел над Альбертом и все часы, вплоть до третьего, после чего, вверив брата Пречистой Деве, отправился искать менестреля.

– Он знал... – Галеш, поджидавший во дворе, начал говорить раньше, чем Артур успел открыть рот – Зако знал, что ночь сегодня плохая. Потому что я знал. Понимаешь?

– Ты-то откуда?

– Да боже мой, Артур, чтобы этого не понять, нужно быть слепым. Альберт боялся, что ты не вернешься до темноты. – Галеш покачал головой. – Артур, я не знаю тонкостей, но ты должен был быть здесь. Как тогда, в Цитадели Павших. Там мы ведь все видели: Альберт спал как убитый, а ты над ним молился. Варг еще удивлялся, чудеса – рыцарь за мага молится. Да такой маг, как Альберт, десять таких рыцарей одной ладонью прихлопнуть может. Куда ему эти молитвы? И вчера тоже. Главным Зако был – его очередь, но меня-то он слышит, и я ему сказал, я сказал: ты, Золотой Витязь, на мальчиков сердит очень, но сегодня, будь добр, гнев свой придержи. Он мне говорит: почему это? А я... – музыкант виновато вздохнул и потупился, – я ему сказал, что нынче ночью Альберта обидеть очень легко и кто знает, к чему это приведет. А Зако... пока он во мне, он может, как я. В душу чужую заглянуть может. И сделать там может все, что захочет.

– Просто словами? – Артур смотрел поверх головы музыканта.

– Просто словами, – подтвердил Галеш. – Извини меня, пожалуйста.

Артур отмахнулся. Винить Галеша было не в чем. Ему бы язык укоротить, чтоб не болтал, о чем не просят, но какой из него тогда будет менестрель?

– Альберт вчера...

– Я знаю, – закивал музыкант, – я слышал, о чем ему Зако зудел. Артур, это пройдет, это, наверное, уже прошло. Эти мысли – они для твоего брата чужие, чуждые, и если бы вчерашняя ночь не была особенной, так и вовсе ничего не случилось бы. Он же умный очень. – Галеш странно улыбнулся. – Пожалуй, даже слишком умный. И никого, кроме тебя, не любит. А я смотрю на вас и удивляюсь: как хотя бы эта любовь в нем прижилась, каким чудом разум потеснился, место ей уступив... ой... извини.

– Трепло ты, Галеш, – недовольно сказал Артур.

– Останавливаться я не умею. Знаешь что, пожалуй, я больше Зако не выпущу. – Менестрель помолчал, как будто слушая, как последние слова гаснут в воздухе и спокойно подтвердил: – Да. Не выпущу. Он хочет убить тебя.

– За что?!

– За то, что ты его прадед. Опять не то говорю, правда? Еще одну гадость напоследок, хорошо, Артур? Когда вы вернете Зако тело, тебе придется выбирать, кого убить первым: меня или его.

– Договорись с Тори. Сможешь?

– Наверное. Спасибо, Артур.

– Иди! – обронил рыцарь. – Вчерашний вечер я тебе еще припомню.

А после полудня вчерашний вечер даже как-то и забылся.

Зазвонил колокол, собирая храмовников на молитву девятого часа, которую следовало повторять в середине дня, и Артур, попрощавшись с отцом Михаилом, священником Стопольского прихода, отправился в часовню ордена.

Отец Михаил был болен. Умудрился простыть посреди жаркого лета. Не то молока холодного выпил, не то в погреб спустился, не остыв после работы на солнышке, ерунда какая-то, в общем. Но ерунда или нет, а разболелся стопольский батюшка серьезно, третий день уже лежал в постели. Гостя принять встал, конечно. Сел, точнее. Сидел он, пока они с Артуром беседовали...