Дмитрий Казаков - Падение небес

– Да, мессен, – щеки Редера ари Нална слегка порозовели, а глаза забегали.

– Пусть их немедленно доставят сюда, – приказал Рендалл. – Остальных отпустить, палачей выгнать из замка. Надеюсь, что в ближайшие дни они мне не понадобятся.

– Как будет угодно мессену, – кивнул бывший канцлер и заторопился к дверям тронного зала.

– А что делать дальше я, хоть убей, не знаю, – сказал Олен, когда створки с негромким стуком закрылись. Растерянно улыбнулся и привычным жестом потянул себя за ухо.

– Если можно, я хотел бы, ну… – заговорил Бенеш. – Взглянуть на Камень Памяти. Я его чувствую, да…

– Это можно. – Рендалл встал, спустился с возвышения, на котором стоял трон, и пошел к задней стене зала.

Рыжий улегся на бок и принялся вылизываться, тар-Готиан, Рик и Харальд остались на месте. А вот Саттия не удержалась, вытянула шею и зашагала туда же следом за молодым магом.

Олен приложил руки к стене, и на ней обозначились очертания двери. Та отошла в сторону и стала видна крохотная комната, большую часть которой занимало возвышение с комом светящейся глины на нем.

– Ну надо же, корни и листья, – пробормотала девушка, сообразив, что это и есть Камень Памяти, невообразимо древний артефакт, принесенный из другого мира Безарием, первым императором людей, и позволяющий его потомкам передавать друг другу воспоминания. – Какой он…

Камень светился мягко и умиротворяюще, по бокам его скользили белые и красные искры.

– Да, занятная вещь, – сказали за спиной Саттии, и она вздрогнула, обнаружив, что уттарн подошел вплотную.

В отличие от Харальда, этот гость из другого мира мало напоминал человека, да и вообще родана. Он был красив – синие глаза, золотая грива, широкие плечи – но красота эта непонятно почему внушала ужас, казалась противоестественной, как улыбка на лице чудовища.

– Я бы, ну… не стал… – голос Бенеша дрожал то ли от волнения, то ли от восхищения, – относиться к нему столь пренебрежительно… Это не просто вещь, да. Он жив, разумен и он… не знаю, как сказать…

Камень, точно понимая, что говорят о нем, засветился ярче, над ним поднялся столб багрового свечения.

– Ладно, посмотрели, и будет, – вмешался Олен. – Вас, магов, Камень Памяти не очень любит, и я даже могу понять почему. Следы заклинаний Харугота видны хорошо. – Он закрыл дверь тайной комнаты.

К ним подошел щекастый молодец с подносом в руках и испуганно выпученными глазами на белом лице.

– Ваш обед… э, мессен, – промямлил он, тщетно пытаясь понять, кто же из незнакомцев – император.

Взгляд слуги был полон растерянности и тревоги.

– Сюда тащи, сюда, – замахал руками Харальд, преспокойно усевшийся на ступеньки тронного возвышения. – Так, что тут у нас? Рябчики в сухарях? Отлично! Запеченная камбала? Тоже неплохо…

Молодец вручил поднос страннику по мирам и поспешно удалился. За ним явился второй, притащивший кувшин вина и несколько золотых чарок. Тем и другим завладел тар-Готиан, и принялся наполнять посудины с таким видом, точно всю жизнь был виночерпием.

Олен взял свою чарку, понюхал темно-багровый и густой, точно кровь, напиток.

– Помянем тех, кто пал сегодня, – сказал он. – Тех, кто сражался с нами, и тех, кого обманул узурпатор.

Вспомнилась Хельга, ее глаза необычайного фиолетового цвета, пушистые волосы, то, как она улыбалась, сдержанно и с достоинством. Затем всплыл в памяти Гундихар, его смешки и анекдоты, «годморгон» в могучей ручище, и бездонный мешок, где можно было найти все, что угодно, от редких приправ и специй до сушеных крысиных хвостов и дешевых побрякушек…

«Да, гнома мне будет не хватать», – с печалью подумал Рендалл.

С рябчиками, камбалой, голубым сыром и прочими деликатесами покончили в считанные мгновения. Кое-что перепало и коту, и тот уволок добычу за трон, откуда донеслось смачное чавканье.

А затем двери тронного зала открылись, вошел Редер ари Налн, а за ним – маленький, растерянно моргавший старичок, в котором, несмотря на рваную и грязную одежду, можно было узнать Фрамина Макриго, почетного старшину цеха геральдистов Безариона и империи.

– А где настав… – начал Бенеш, и осекся, когда двое слуг внесли нечто, завернутое в одеяло.

– Правитель Харугот, – бесцветным голосом сказал ари Налн, – приказал лишить узника воды и пищи. С горечью должен сообщить, что маг, прозываемый Лераком Гюнхенским, умер.

Олен заскрипел зубами, на мгновение потемнело в глазах, захотелось выхватить меч и…