Дмитрий Казаков - Падение небес

Знаменосец, молодой парень с совершенно очумелыми глазами, все же понял, что от него требуется. Вздернул свою палку повыше, и замахал ей из стороны в сторону.

Оставалось надеяться, что, несмотря на бушующий над полем битвы хаос, сигнал будет замечен.

– Ну, не подведите… – прошептал Олен, сжимая кулаки и пытаясь увидеть, где находятся ари Валн и ари Рогхарн.

Не сдержал радостного возгласа, когда на левом фланге с топотом пошла вперед конница. Сорвались с места хирдеры и таристеры, уцелевшие во время первой атаки. На мгновение позже колыхнулись ополченцы в центре, принялись стрелять через их головы лучники.

И, с хрустом продираясь через завалы из трупов, зашагали в наступление белые гномы.

– Посмотрим, что они теперь придумают, – заметил Харальд, убирая меч в ножны. – Полагаю, что это еще не все.

Нечеловечески гневный крик с края леса прозвучал вновь, и там поднялась, сравнявшись макушкой с вершинами деревьев, могучая фигура, чем-то похожая на гоблина. Сверкнули алые глаза, колыхнулся на ветру бело-красный плащ, и исполин зашагал вперед.

Тринадцатый решил сам вступить в бой.

– Иди сюда, громила, – проговорил Олен, думая, чем лучше встретить такого врага – огнем из Сердца Пламени или ударом ледяного клинка. Чтобы вызвать первый, придется отдать все силы без остатка, и провалиться на Верхнюю Сторону. Второй сам даст силы, но зато превратит хозяина в марионетку, куклу на ниточках.

– Что… все, у меня вышло? – неожиданно заговорил Бенеш. – Э, да… что тут такое было?

– Одному из кротов не понравилось, что ты колдуешь над его норой, – буркнул Харальд. – Он и вылез.

– И тар-Готиан погиб… да?

– Ты можешь оживить его? – спросила Саттия. – Или вся ваша проклятая магия только и годится, чтобы убивать?

– Я… э, ну… вряд ли, – признался Бенеш, и девушка отвернулась, пряча заблестевшие глаза.

В центре пехотинцы Тринадцатого удерживали натиск ополченцев, на левом фланге конница ари Вална тоже не могла похвастаться успехами. На правом гномы Ан-чи наступали, и секиры в руках восточных воителей купались в крови. Но противостоявшие им ратники и не думали отступать.

И через поле боя шагал красноглазый исполин, не обращая внимания, что топчет своих.

– Надо его встретить. – Олен подскочил к коню, вспрыгнул в седло. – А то раздавит мне всех… – Он дал шпоры скакуну, и помчался вперед, навстречу разъяренному богу. – Ари Рогхарн, отходите!

Рыжий метнулся следом, но даже оцилану не успеть за пришпоренной лошадью.

Крик был услышан, и таристер, что командовал центром, принялся раздавать приказы. Заорали тысячники и сотники, вымуштрованные лучники откатились назад. Ополченцы, воодушевленные собственным успехом и поверившие, что еще немного, и враги побегут, ничего не услышали.

И только когда над рядами врага воздвиглась гигантская фигура, они поняли, кто им угрожает.

– Ааааа! – грянул многоголосый крик, полный дикого ужаса, и войско мигом превратилось в испуганную толпу.

Кто бросал пики, кто растерянно стоял на месте, кто вертел головой, разыскивая командира. Они не знали и не могли знать, как нужно вести себя в подобной ситуации, и обречены были погибнуть.

Тринадцатый ворвался в ряды пехотинцев, точно слон в заросли кустарника. Только захрустели под ногами у него не ветви, а кости людей, и в стороны полетели не листья, а изуродованные трупы. Ополченцы, испуганно вопя, ринулись назад, несколько рискнувших преградить путь богу погибли мгновенно. Один едва не попал под копыта коня Олена, в последний момент метнулся прочь.

– Не терять строя! – рявкнул Рендалл, пытаясь приостановить бегство.

С таким же успехом он мог дуть навстречу урагану.

Тринадцатый сделал еще пару шагов и оказался рядом. Горящие яростью алые глаза остановились на Олене, конь заржал и попытался сбросить всадника. Тот одной рукой вцепился в поводья, а другую вскинул, отдавая приказ Сердцу Пламени.

Перстень отозвался мгновенно.

Струи малинового огня ударили в Тринадцатого, остановили его на бегу, окутали бурлящим «мохнатым» коконом. Державшая поводья рука Рендалла ослабела, и он выпал из седла. Свалился на плечо, ключицу обожгло болью, в локте хрустнуло, перед глазами потемнело.

Пламенный кокон лопнул, огонь потух, вновь стал виден Господин, обгоревший, но с тем же неистовым блеском в глазах.

– Умри! – проревел он.

Преодолевая боль, Олен откатился в сторону. Туда, где он только что лежал, ударил кулачище размером с валун.