Робин Хобб - Странствия убийцы [издание 2010 г.]

— Моя королева, — сказал он серьезно, — если бы я мог, я бы обнял тебя. Но ты видишь, что мое прикосновение… — Он сделал жест в сторону шута и не стал продолжать.

Я видел выражение ее лица, когда она сказала Верити о смерти их ребенка. Я думал, что она отвернется, чтобы причинить ему такую же боль, какую он причинил ей. Но сердце Кетриккен было слишком большим для этого.

— О, муж мой… — сказала она, и голос ее сломался при этих словах.

Верити широко развел посеребренные руки, и она подошла к нему и обняла его. Он склонил седую голову к яркому золоту ее волос, но не мог позволить себе коснуться ее рукой. И отвернулся, чтобы не задеть ее серебряной щекой. Голос его был хриплым, когда он спросил:

— Ты дала ему имя? Нашему сыну?

— Я назвала его по обычаям вашего народа. — Она набрала в грудь воздуха и сказала так тихо, что я едва услышал ее. — Жертвенный, — выдохнула она. Она прижалась к своему мужу, и я увидел, как дрогнули его худые плечи.

— Фитц! — зашипела на меня Кеттл. Я повернулся и увидел, что она, нахмурившись, смотрит на меня. — Оставь их одних, — прошептала она. — Сделай что-нибудь полезное. Принеси шуту тарелку.

Я смотрел на них. Я отвернулся, пристыженный, но был рад, что увидел даже это скорбное объятие. Я выполнил распоряжение Кеттл и принес себе тоже немного еды. Я отнес тарелку шуту. Он сидел, баюкая свою руку, и поднял глаза, когда я сел рядом с ним.

— Ни на что другое это не переходит. Почему оно прилипло к моим пальцам? — пожаловался он.

— Я не знаю.

— Потому что ты живой, — отрезала Кеттл.

Она села напротив нас, как будто нам требовался присмотр.

— Верити сказал мне, что он пальцами, благодаря Силе на них, придавал форму камню.

— У тебя что, язык посредине подвешен и болтается с обоих концов? Ты слишком много разговариваешь, — прикрикнула Кеттл.

— Может быть, я бы не разговаривал слишком много, если бы вы говорили хоть чуть-чуть больше, — парировал я. — Камень-то не живой.

— А ты это знаешь, да? Какой смысл тогда мне говорить что-нибудь, раз ты уже все знаешь? — Она набросилась на свою порцию свинины, как будто та нанесла ей личное оскорбление.

Старлинг присоединилась к нам. Она села рядом со мной, держа на коленях тарелку.

— Я не понимаю… это серебристое вещество у тебя на пальцах. Что это такое?

Кеттл сверкнула на нее взглядом, и Шут захихикал над тарелкой, как испорченный ребенок. Я начинал уставать от уверток старухи.

— Что ты чувствуешь? — спросил я шута.

Он посмотрел на свои перевязанные пальцы.

— Не боль. Они… очень чувствительны. Я чувствую, как переплетаются нити в этой ткани. — Взгляд его ушел куда-то вдаль, он улыбнулся. — Я вижу человека, который соткал ткань, я знаю женщину, которая спряла ее, вижу овец на склоне холма, дождь, падающий на их густую шерсть, и траву, которую они ели… Шерсть из травы, Фитц. Рубашка сделана из травы. Нет, это не все. Земля, черная и жирная, и…

— Прекрати это! — с яростью приказала Кеттл. И сердито повернулась ко мне: — А ты перестань задавать ему вопросы, Фитц. Если не хочешь, чтобы он проследил это слишком далеко и потерялся навеки. — Она резко толкнула шута: — Ешь лучше!

— Откуда вы так много знаете о Силе? — спросила ее Старлинг.

— И ты туда же! — воскликнула Кеттл. — Неужели в этом мире не осталось ничего личного?

— Среди нас? Немного, — заметил шут.

Но он не смотрел на нее. Он смотрел на Кетриккен. Ее лицо припухло от слез. Она раскладывала по тарелкам еду для себя и Верити. Ее изношенная одежда, жесткие волосы и покрытые ссадинами руки, простая домашняя работа, которую она делала для своего мужа, — все это должно было сделать ее похожей на сотни других женщин. Но я смотрел на нее и видел, вероятно, самую могущественную королеву из всех, которых когда-либо знал Олений замок.

Я видел, как Верити слегка вздрогнул, приняв из ее рук простую деревянную тарелку и ложку. На мгновение он закрыл глаза, сопротивляясь зову прошлого этой посуды. Он заставил себя успокоиться и набрал полный рот еды. Он не просто долго обходился без горячей пищи — он вообще давно ничего не ел. Он судорожно вздохнул и набросился на пищу, как голодный волк.

Кеттл смотрела на него. Что-то похожее на жалость появилось на ее лице.

— Нет, — сказала она грустно, — ничего личного ни для кого из нас.

— Чем скорее мы доставим его назад в Джампи, тем скорее он поправится, — утешающе улыбнулась Старлинг. — Как вы думаете, мы выйдем завтра? Или надо дать ему несколько дней поесть и отдохнуть, чтобы восстановить здоровье?