Робин Хобб - Странствия убийцы [издание 2010 г.]

— Лучше прочти мне «Шесть мудрецов в Джампи пошли», — буркнула она. — В мое время дети не ограничивались тем, что заучивали стихи наизусть. Им объясняли, о чем они на самом деле. В стишках идет речь об этой самой горе, ты, невежественный щенок. О горе, на которую мудрецы поднимаются, собираясь спуститься снова.

Дрожь пробежала по моей спине. В моей жизни было несколько случаев, когда я узнавал истину, скрывающуюся за символами, во всей ее пугающей наготе. Это был как раз такой случай. Кеттл сунула мне прямо под нос то, что я на самом деле знал уже много дней.

— Мудрецы были наделены Силой, верно? — тихо спросил я. — Шесть, пять и четыре… круга? Остатки кругов… Значит, вот что произошло с теми людьми, владевшими Силой, которых мы не смогли найти? Когда выяснилось, что круг Галена работает плохо и Верити потребовались свежие силы для защиты Бакка, мы пытались найти владеющих Силой стариков, которых обучала еще Солисити. В записях было очень мало имен, и люди, о которых там все же говорилось, умерли или исчезли. Мы подозревали, что их предательски убили.

— В этом не было бы ничего нового, но гораздо чаще случалось так, что по мере того, как люди совершенствовали свою Силу, они становились все более и более настроены на нее. В конце концов они начинали слышать ее зов. Если человек достаточно владеет Силой, он может выдержать путешествие по этой дороге. Но если нет — его ждет смерть.

— А что случалось с теми, кому удавалось пройти? — спросил я.

Кеттл искоса посмотрела на меня, но ничего не сказала.

— Что в конце дороги? Кто построил ее и куда она ведет?

— Верити, — тихо ответила она наконец, — она ведет к Верити. Нам с тобой больше ничего не следует знать об этом.

— Но ведь вы знаете кое-что еще! — настаивал я. — И я тоже знаю. Она ведет к источнику Силы.

Взгляд ее стал озабоченным, потом непроницаемым.

— Я ничего не знаю, — сердито возразила она. Потом, ощутив укол совести, добавила: — Я многое подозреваю и слышала много полуправды. Легенды, предсказания, слухи… Вот и все.

— А почему вы все это слышали? — не уступал я.

Старая женщина повернулась, чтобы посмотреть мне в глаза:

— Такова моя судьба. И твоя тоже.

Больше она не сказала ни одного слова по этому поводу. Она разложила воображаемые камни на воображаемой игральной доске и потребовала сказать, какие ходы я сделал бы, если бы у меня был черный или белый камень. Я попытался сосредоточиться на этой задаче, зная, что Кеттл просто хочет, чтобы я сохранял контроль над своим рассудком. Но не обращать внимания на Силу этой дороги было то же самое, что пытаться не обращать внимания на сильный ветер или течение ледяной воды. Я мог делать вид, что игнорирую все это, но не мог ничего изменить. В разгаре выбора стратегии игры я начинал блуждать в своих собственных мыслях и верить, что это мысли вовсе не мои, а какого-то другого человека. Хотя мне и удавалось держать перед глазами доску с задачей, это не могло заставить замолчать десятки голосов, шепчущихся где-то на краю моего сознания. Дорога вилась все выше и выше. Сама гора стала почти отвесной слева от нас, а справа открылся обрыв. Эта дорога шла так, как ее не проложил бы никакой строитель в здравом уме. Большинство торговых путей проходят между горами или по ущельям. Этот шел по склону горы, уводя нас все выше. К концу дня мы с Кеттл сильно отстали от остальных. Ночной Волк бежал впереди и иногда возвращался, чтоб доложить, что наши спутники нашли широкое и ровное место для отдыха и теперь расставляют шатер. С наступлением ночи ветер становился сильнее и холоднее. Мне было приятно думать о тепле и отдыхе, и я уговаривал Кеттл пойти хоть чуть-чуть быстрее.

— Быстрее? — переспросила она. — Это ты все время замедляешь шаг. Теперь постарайся не отставать.

Последний переход перед привалом всегда кажется самым длинным. Так говорили солдаты Оленьего замка. Но в ту ночь мне казалось, что мы тонем в холодном сиропе, так отяжелели мои ноги. Думаю, время от времени я останавливался. Помню, что несколько раз Кеттл дергала меня за руку и говорила, чтобы я шел с ней. Даже когда мы обогнули складку горы и увидели освещенную палатку, я, по-видимому, не мог заставить себя двигаться быстрее. Как в лихорадочном сне, зрение заставляло палатку казаться то совсем близкой, то далекой. Я брел вперед. Толпы людей шептались вокруг меня. Ночь застилала глаза. Приходилось щуриться из-за холодного ветра. По дороге двигались путники — смеющиеся девушки, несущие корзины с яркой шерстью, навьюченные ослы. Я обернулся и увидел, как мимо нас прошел торговец колокольчиками. Он нес на плече подставку, и десятки медных колокольчиков самой разной формы бренчали и звенели при каждом его шаге. Я дернул Кеттл за руку, чтобы она посмотрела на него, но она только сжала мое запястье и потащила меня дальше. Мальчик с полной корзинкой ярких горных цветов спускался в поселок. Их аромат опьянял. Я вырвался из рук Кеттл и бросился за ним, чтобы купить несколько штук для Молли. Она могла бы попробовать пропитать их запахом свечи.