Робин Хобб - Странствия убийцы [издание 2010 г.]

Я проснулся от стука в дверь. Я сел, плохо соображая, где нахожусь, и промычал что-то в ответ.

— Мы выходим через час, — крикнули из-за двери.

Я выбрался из-под сбившихся одеял и из сонного объятия Старлинг, нашел и натянул сапоги, потом плащ. В комнате было очень холодно, и я плотнее завернулся в плащ. Старлинг немедленно передвинулась на теплое место, нагретое моим телом. Я наклонился над кроватью.

— Старлинг? — Ответа не последовало, и я протянул руку и потряс ее за плечо. — Старлинг, мы выходим меньше чем через час. Вставай!

Она тяжело вздохнула.

— Иди. Я скоро буду готова. — Она зарылась в одеяла.

Я пожал плечами и оставил ее.

Внизу в кухне Пелф снимала с противня груду лепешек, которые она держала на огне, чтобы не остыли. Она предложила мне съесть несколько штук с маслом и медом, и я не заставил себя долго упрашивать. Дом, еще вчера такой тихий, сейчас наполнили люди. Судя по сильному сходству между ними, они были одной крови.

Маленький мальчик сидел за столом и кормил пестрого козленка кусочками лепешек со своей тарелки. Время от времени я ловил на себе его взгляд, но когда улыбнулся ему, мальчик испуганно вытаращил глаза. Насупившись, он ушел и прихватил с собой тарелку. Козленок поскакал за ним.

Через кухню прошагал Ник в черном шерстяном плаще, на котором поблескивали снежинки. Проходя, он заметил мой взгляд.

— Готов?

Я кивнул.

— Хорошо. — Уже у выхода он обернулся: — Одевайся теплее. Шторм только начинается. — Он улыбнулся. — Самая подходящая погода для нас с тобой, верно?

Я сомневался, что путешествие будет приятным. Я уже позавтракал, когда появилась Старлинг. Вид ее удивил меня. Я ожидал, что она явится заспанной, но она выглядела абсолютно свежей, щеки ее горели румянцем, на губах была улыбка. Входя в кухню, менестрель обменивалась шутками с одним из людей и вся сияла от радости. Подойдя к столу, она не стала медлить и положила себе на тарелку порядочную порцию угощения. Покончив с едой, Старлинг поймала мой удивленный взгляд.

— Менестрели едят всегда, когда им предлагают пищу. — Она протянула мне свою чашку.

Старлинг запивала завтрак пивом. Я налил ей еще из стоявшего на столе кувшина. Она только что со вздохом опустила кружку, когда в кухне появился Ник, похожий на грозовую тучу. Заметив меня, он резко остановился.

— Том. Ты можешь править лошадью?

— Конечно.

— Хорошо?

— Неплохо, — тихо ответил я.

— Отлично, тогда мы готовы ехать. Мой кузен Хэнк ночью начал кашлять, а сегодня дышит, как кузнечные мехи, и жена его не пускает. Но если ты можешь править повозкой…

— Тогда поговорим о цене, — внезапно вмешалась Старлинг, — раз Том будет возницей вместо Хэнка. Он сэкономит на стоимости лошади для себя и на том, что съел бы твой кузен.

На мгновение Ник казался обескураженным. Он перевел взгляд со Старлинг на меня.

— Что справедливо, то справедливо, — заметил я, сдерживая улыбку.

— Согласен, — уступил он и снова быстро вышел из кухни, но вскоре вернулся. — Старуха говорит, что еще посмотрит, как ты справишься. Видишь ли, это ее лошадь и повозка.

Снаружи все еще было темно. Факелы сыпали искрами от ветра и снега. Люди вокруг торопились, поднимали капюшоны и застегивали получше плащи. Было четыре фургона и упряжка. В один из них набилось около пятнадцати человек. Они жались друг к другу и держали на коленях тюки и сумки. Одна женщина посмотрела на меня. Лицо ее было полно тревоги. Рядом с ней съежился ребенок. Я думал, откуда они взялись. Два человека погрузили бочки в последний фургон, потом натянули брезент над всей грудой.

За нагруженным пассажирами фургоном стояла небольшая двухколесная повозка. Маленькая старая женщина, закутанная в черное, очень прямо сидела на сиденье. На ней были плащ, капюшон и шаль, на колени было накинуто дорожное одеяло. Ее острые черные глаза внимательно следили за мной, пока я подходил к ее экипажу. В повозку была запряжена пестрая кобыла. Лошади не нравилась погода, а упряжь была слишком тяжелой для нее. Я постарался пригнать упряжь получше, убеждая лошадку довериться мне. Закончив, я обнаружил, что старая женщина пристально смотрит на меня. Ее выбившиеся из-под капюшона волосы были тронуты сединой, и на них поблескивали снежинки. Она поджала губы, но не сказала ничего, даже когда я положил под сиденье мой сверток.

— Добрый день, — поздоровался я, усевшись рядом с ней, и взял вожжи. — Предполагается, что я буду править лошадью, — добавил я дружелюбно.