Светлана Прокопчик: КРЕСТ

Он любил это место. Витало здесь нечто древнее, загадочное и неземное, какой-то дух то ли запретного, то ли забытого знания… Порой Оттар удивлялся: Валенсары по всей стране были заклеймены, их считали чародеями и колдунами. Эстивары, нынешние короли, изгнали Валенсаров. Те ушли, скрывшись в Хаосе, но пообещали вернуться. И с тех пор уже двести лет люди жили в страхе перед их возвращением.

А Хайрегарды не боялись. Ни Валенсаров, ни королевских эдиктов. Оттар сперва онемел, узнав, что в Найноре хранятся многие священные книги прежних королей. И никто их не прячет, стоят себе в библиотеке открыто, можно взять и полистать. Написаны на понятном языке, только уж больно заумно. Эрик любил их читать. И отец Франциск любил. А над народными страхами священник смеялся:

— Колдовство?! Мальчик мой, королям нет нужды колдовать. Да, многие из Валенсаров были магами. И среди Эстиваров есть маги. Только для управления страной важна не магия.

Оттар как-то набрался смелости и прочел книгу магических предметов. Под конец едва не уснул со скуки: всего лишь скрупулезное описание всяких камней. Будто отцовская хозяйственная книга. Нет, настоящие чародеи не станут писать так зевотно.

Кроме того, какие ж они колдуны, если их прародитель, Юлай Валенсар, дрался на поединке с Устааном и погиб от руки его, чтобы выиграть время, потребное для подхода других светлых сил? Вот то-то, что против Устаана они. Значит, магией не занимались. Может, только один их прародитель и был волшебником, а остальные Валенсары — нет. Так верил Оттар.

Лишь на галерее начинал сомневаться. Здесь висели картины и портреты, здесь стояли скульптуры и мебель из Клайхора, бывшей королевской резиденции Валенсаров. Вроде бы все такое обыкновенное, но не совсем. Можно посидеть на стуле, воображая себя древним рыцарем, только едва сядешь — покалывать тебя в зад начинает. Недостоин, значит. Портреты — и те будто следят за тобой, подмечают греховные мысли. Порой Оттар думал: хорошо, что Валенсары не догадались создать портрет Хироса. Если они людей так рисовали, что мурашки по коже, то как бы они изобразили Господа?!

И все-таки он любил галерею. Наверное, именно потому, что здесь хорошо мечталось о чудесных подвигах — но совсем не оставалось пространства для скучных пересудов княжества. И даже когда Оттара знобило от легкого страха, он чувствовал: это не враги. Если придется тяжко, сила этого места окажется с ним, станет его крылами, острием его меча, латами на его груди.

Он медленно шагал по галерее, мысленно здороваясь с людьми на портретах. Они все походили друг на друга, как братья и сестры. Впрочем, Оттар слышал, что у Валенсаров бытовал ужасный обычай: братья могли брать в жены родных сестер. Оттого они и выродились. И это уже не сплетни, Эрик сам сказал. У всех были прямые черные волосы и миндалевидные серые глаза. Эрик лицо от них унаследовал. Хайрегарды приходились близкой родней Валенсарам, все о том знали. Неудивительно, что Эрик оказался похож на какую-нибудь из прапрабабушек. Совсем не удивительно.

Оттар добрался до самого конца зала и застыл в недоумении, узрев дверцу. Странно, он же десять раз, или больше, ходил здесь — никакой дверцы не было! А стояла кушетка, современная. Она казалась сиротой на фоне голой стены, замыкавшей галерею. Эрик часто говорил, что надо бы повесить там гобелен, но не вешал. И вот теперь кушетку убрали, а за ней обнаружилась дверца. Невысокая, Оттару едва-едва в рост, обитая латунью, ненатертой, без блеска. Только ручка — большая, вычурная, громоздкая — сияла ярко и зовуще.

В Найноре разрешалось входить в любое помещение, если дверь в него не заперта на ключ. Так что если эта дверца открыта, можно глянуть, что за ней, и никто не заругается. Только Оттар долго не мог решиться толкнуть ее. Как будто святотатство. Собравшись с силами, переставил ватные ноги.

Ручка сама повернулась, едва он коснулся ее. Дверца подалась легко, без скрипа. И тут же Оттар понял, что находится в маленькой круглой комнате, залитой сверху ярким светом. Плясали пылинки в солнечных лучах. И тихо было так, словно звуки умерли.

Оттар неуверенно огляделся. Стены голые, только по левую руку стоит что-то плоское и большое, закрытое ветошью. Присел на корточки, потянул тряпку. Она прямо в пальцах рассыпалась на ниточки, а он отпрянул с криком.

Он попятился, потом запутался в ногах и грохнулся, но, даже сидя на заду, все отползал, пока не уперся лопатками в стену. Там Оттар и замер, всхлипывая и позорно скуля.