Кристоф Хардебуш - Гнев троллей

Раздался гул сотен голосов, многие кивали. Они не ожидали большего от него, еще нет, и хотели уже отвернуться. Но Натиоле еще не закончил:

— И я хочу сказать от лица воеводы, который лежит там, мертвый, наверху…

Этими словами он вернул внимание людей.

— Мой отец, несмотря на свое военное прошлое, всегда искал мира для нашей страны. Он заключал соглашения, договаривался о компромиссах. Он мог сопротивляться угнетателям, и он знал ужасы войны, от которых хотел уберечь нас.

Широким жестом юный влахак обвел всех присутствующих.

— Он принес нам свободу. И благополучие. Он создал такую страну, в которой целое поколение смогло вырасти без войны. И это принесло ему новых врагов.

В Натиоле запылал гнев:

— Влахаки убивали влахаков! Поджигатели войны и убийцы сделали все для того, чтобы разрушить мир в нашей стране! Мы чуть не начали снова уничтожать друг друга. Масриды на влахаков, братья на сестер. Мы чуть не ввязались в войну, которая обескровила бы землю и растоптала все то, ради чего жил Стен сал Дабран!

Он помолчал несколько мгновений.

— И я тоже так думал. Я хотел войны. Я не понимал, что мой отец хотел сказать мне.

Все присутствующие внимательно слушали его, и Натиоле буквально физически чувствовал это.

— Мы победили империю. Мы выстояли против самого могущественного государства в мире. Но лишь потому, что страна между гор стала единой. По отдельности мы бы пали! Священник солнца из Влахкиса, погиб за нашу победу. Мы обзывали Корнеля форбсом, а он был готов умереть за нас. Масриды, раньше враги наши, стояли на нашей стороне и защищали нас ценой собственной жизни. В крови их марчега есть и кровь нашей семьи!

Он сделал маленькую паузу, подбирая правильные слова. А потом продолжил:

— Когда вы сейчас будете входить, чтобы почтить воеводу, вспомните также то, за что он был в ответе. Вспомните, для чего он жил. Что он дал нам и чему мы должны были научиться у него. Я знаю, чему научился я. Этой стране нужен мир.

Не было ни ликования, ни аплодисментов. Более того, многие головы были опущены. Через несколько дней Натиоле станет новым воеводой страны. Его правление уже сейчас рассматривали как предначертанное судьбой. К его началу появился Белый Медведь и спас страну. Некоторые поговаривали даже о том, что Стен воплотился в Белого Медведя, который вместе со смертью воеводы вернулся в мир в своем первоначальном образе. Но Натиоле не верил в это. Он знал истории Керра.

«Возможно, они не слушают меня. Возможно, поджигатели войны снова будут собирать силы и искать союзников, — подумал Натиоле, заходя в вестибюль, где ремесленники работали над восстановлением старых мозаик. — Но я никогда не забуду того, чему отец пытался научить меня». Он вошел в новый большой зал. Среди колонн он был один — целое драгоценное мгновение. Он знал, что это не продлится долго. У воеводы редко было время для себя.

Стены вокруг него все еще были голыми. Залу не хватало жизни. Его шаги по гладкому полу отражались пустым эхом от стен. Здесь будут приниматься решения, которые определят судьбу Влахкиса. Перед ним лежало будущее.

И он был готов принять его.

Он спешил по лабиринту коридоров, как только ему позволял его ранг. Кипасис мешал, вес затканной золотом материи тяжело лежал на плечах, а в теплом здании такая толстая одежда была мучением. Но это было самое роскошное одеяние, и он должен был произвести максимально хорошее впечатление.

Слуги и чиновники вежливо уступали ему место, когда он пробегал мимо. Он не обращал на них внимания. А также на чудесные драгоценности, произведения искусства со всех частей империи, колонны, инкрустированные драгоценными камнями. Вся роскошь и блеск самого большого дворца мира не могли привлечь его внимания. Наверное, он мог бы еще полюбоваться богатством и властью, если бы не спешил.

Приблизившись к колонному залу, он вновь замедлил шаги. Так достойно, как только мог, задыхаясь и весь в поту, он двигался вдоль коридора с колоннами. Но прежде чем он смог пройти меж первой пары колонн вестибюля, два золотых гвардейца преградили ему путь. Их лица были бесстрастными, и солдаты даже не взглянули на него.

— Пошли прочь! — приказал он им. — У меня аудиенция…

Больше он не успел ничего сказать, так как из прохода вышел чиновник и склонился перед ним.

— Добро пожаловать, Камрос.

Сокращенное обращение не понравилось ему, поэтому он лишь слегка кивнул.

— Пилон. Спасибо за прием. Проведи меня.