Сергей Байбаков - Воины Беловодья

Прозор услышал и про себя усмехнулся: понял, о чем думает дружинник. Видимо, не у него одного такие мысли бродят.

— Какая «такая» изба? Красивая?

— Нет, не это… — Борко замялся. — Она как бы привычная. Страха в ней нет.

— А ты что, ожидал частокол покосившийся увидеть, а на нем черепа людские да конские? — заулыбался Милонам.

— И десять кольев свободных, как раз для нас — путников усталых, — ехидно добавил Любомысл. — Так, Борко? Угадал? Или тебе иная жуть мерещилась?

Борко кивнул. Весь путь у него не выходила из головы та странная старуха, которую они увидели у диковинной могилы. Он думал, что и жилье, в котором она будет их ждать, ей под стать.

— Это ты друг, в детстве сказок наслушался! — засмеялся Милован. — Я помню: в детстве хлебом тебя не корми, только дай новый сказ послушать. Вот и мерещится тебе, что это Яга нас к себе в гости заманила. Как войдем — так будет в печь на хлебной лопате сажать. Так?

Борко только досадливо отмахнулся здоровой рукой.

— Сам на печь со страху забирался, не помнишь что ли? Да и как старуху увидел, эвон как за лук схватился! Помнишь?

— Ладно, парни, — ухмыльнулся Прозор. — Яга не Яга, а ночлег нам нужен. Лучше этой избы вряд ли что найдем. Можно и в лесу, но если крыша есть, так чего ж от нее отказываться? Вещует мне что-то, други мои любезные, что нас тут уже ждут, — принюхиваясь и довольно чмокнув губами, добавил Прозор. — Чуете? Воздух запахом яств пропитан… Прямо хоть нарезай да ешь!

В самом деле — в прохладном вечернем воздухе витали запахи жареного, пареного, печеного и еще невесть какого съестного. Милован и Борко сглотнули слюну. Молодым парням почти всегда хотелось есть. А тут еще такой переход совершили! С утра, почитай, маковой росинки во рту не было! Уже давно пора подкрепиться чем-нибудь.

— Хорошо! — Лицо Любомысла расплылось в довольной улыбке. — Значит, спать на пустой живот не ляжем. Вот и ладушки! Ты как, Добромил? Проголодался, небось?

Маленький княжич лишь слабо кивнул. Еще бы! Можно и не спрашивать: он и голодный, и усталый. Все вместе…

Прозор полез в перекинутые сзади седла торока.

— Вот что, ребята. Дружинные плащи одеваем. Пусть хозяин видит, что мы не просто путники усталые, но воины княжеские. Честь надо блюсти. Облачайтесь. — Прозор ловко накинул на себя черный плащ с вышитой на плече прыгающей рысью.

Надев плащи венды ощутили, что и на душе тепло стало, и сил вроде прибавилось. Прозор верно придумал: хоть и незнакомая земля кругом, но вести себя в ней надо достойно.

— Едем! — Прозор тронул повод.

Под копытами шуршала осока. Кони неторопливо шли по краю берега. Ни к чему спешить, и тем показывать хозяину свою неучтивость.

Хоромы оказались не только красивыми но и добротными — основательно срубленными. Срезы бревен просмолены. Щели подоткнуты толстыми пластами мха. Сами же бревна не успели еще потемнеть — видимо, дому не так уж много лет. И окна оказались не из слюды, а совсем как в княжеских палатах — стеклянные.

Единственное, что отличало его от привычных, ранее видимых домов, — это большое крыльцо. Венды не делали таких широких: чуть ли не в четверть стены.

За хоромами виднелись какие-то, тоже основательно сделанные, хозяйственные постройки. Почти целое княжеское подворье! Только небольшое: из дерева и не обнесенное частоколом. Хотя, вообще-то, одиноко стоящее в лесу хозяйство всегда принято огораживать.

Бесшумно отворилась резная дверь и на крыльцо вышла девушка…

У Борко и Милована раскрылись рты. Молодцы потупились и густо зарделись. Глаз они не поднимали — Милован упорно смотрел меж конских ушей, Борко — вбок, на корни высокой сосны, росшей неподалеку. Будто увидел там нечто интересное, и сейчас ему — прямо-таки позарез! — необходимо выяснить, что это такое.

Прозор же крякнул, покрутил головой и зачем-то тронул заветное серебряное колечко. Княжич Добромил смотрел во все глаза. Еще бы, красота девицы казалась неописуемой! Венды далее и подумать не могли, что есть на свете такая краса! Лишь старый мореход Любомысл ничем не высказывал своего удивления. Будто ему не в диковинку ни сам нарядный терем, ни его хозяйка. Мол, бродя по свету, и не такое встречал.

Наконец, венды справилась со смущением. Во все глаза глядели на хозяйку. Видели соболиные тонкие брови, тонко очерченный нос и крепко сжатые, чуть припухлые губы. Будто сердится красавица. Но видно — вот-вот и заиграют уста радостной улыбкой. Глаза девушки лучились весельем, и сквозило в них нечто необъяснимо чарующее. Красавица искренне наслаждалась, видя замешательство вендских охотников.