Софья Ролдугина - Чашка кофе и Белый Лис

Второй вариант: принять ударную дозу успокоительного – в зависимости от личных предпочтений, шоколад, ликёр, два сезона любимого сериала за одну ночь, свидание вслепую, новый цвет волос или "Пофуин форте" в капсулах – и засесть за разработку детального плана. План, вероятнее всего, уже на следующий день покажется полной ерундой, однако, как и в пункте первом, проблема в девяти случаях из десяти критически потеряет в весе или даже исчезнет.

Третий... Третий просто-напросто исключает лишние этапы и предполагает, что вы займётесь чем-то другим, не впадая в панику или прокрастинацию.

Конечно, Летиция выбрала последний вариант – провернуть первые два в присутствии Белого было бы довольно затруднительно.

"Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, – мысленно загадала она, глядя на равнодушную бело-красную маску. – Пусть день пройдёт без потерь, а к завтрашнему утру всё как-нибудь устроится".

Обломки таймера жалобно пискнули из мусорного ведра и заткнулись. Это показалось хорошим знаком. Впрочем, сейчас Летиция готова была принять за хорошую примету что угодно, начиная с явления кометы и заканчивая нашествием жуков-носорогов.

– Вот, – сказала она, открывая на планшете карту событий в городе. – Ты только посмотри, какие блестящие перспективы. День, можно сказать, едва начался. Мы можем пойти в парк аттракционов, на выставку современного искусства в Эль Галери, на цветение лилий в Воздушные Сады, в кино на премьеру "Громового удара Чонго" и, если успеем на площадь Свиданий до часа ночи, то Бэтс угостит нас лучшим кофе из всех, что я знаю. Что выбираешь?

Белый протяжно вздохнул, склонил голову к плечу, затем к другому, прошёлся вокруг стола.

– В Эль Галери продают чёрное мороженое с острым перцем. А в парке развлечений есть такой аттракцион, на котором мой последний парень струсил прокатиться... И предпоследний тоже. Воздушные Сады... Гм, в двух словах не опишешь, надо смотреть. "Громовой удар Чонго" – самый дурацкий фильм года, если видел его, считай, уже ничего не страшно, – попыталась Летиция облегчить муки выбора, но сделала только хуже.

– Решено! – хлопнул Белый в ладоши. – Мы посетим все эти великочудные места!

– За... замечательно, – скрепя сердце, отреагировала она. – Остаётся одна небольшая проблема, точнее, даже две: твоя одежда и, э-э, маска.

– А что с ними не так?

Выражение удивления было таким вежливым, таким деликатным и опасливым, что, исходи оно из уст кого-то из соучеников по Высшей Школе, Летиция ни на секунду не усомнилась бы, что над ней издеваются. К счастью, происхождение и манеры гостя оставляли пространство для манёвра – и для блаженного самообмана.

"Предположим, что он серьёзно".

– Ну, маски носят только на карнавалах, не говоря уже о том, что патрульные наверняка попросят у тебя документы – так, на всякий случай, ибо рожа, точнее, её отсутствие, наводит на подозрения. А что до твоих шмоток, то лично я в восторге, но, опять-таки, мужчины сейчас одеваются по-другому. Ты точно будешь в центре внимания, а я пока не готова к тому, чтобы нас фоткали на каждом углу.

– Ах, так ты беспокоишься о внимании черни, не разумеющей ничего в истинном изяществе! – понятливо закивал Белый. И приложил руку к груди, делая намёк на поклон: – Не бойся, о гроза моего рассудка: стоит мне пожелать, и никто не станет обращать на нас внимания. Пусть времена моего величия прошли, но и крохи волшебства могут утолить наши желания.

В переводе на человеческий язык это означало, что переодеваться и снимать маску он не станет – надо положиться на авось, гордо задрать нос и сделать вид, что всё идёт по плану. Даже если городской патруль будет придерживаться иного мнения.

– Прекрасно, – вздохнула Летиция. – Просто прекрасно. Но я всё-таки переоденусь, чтобы не искушать судьбу: одни колготки я сегодня уже порвала – пожалуй, хватит.

Через пять минут она в полном обмундировании – джинсы, чёрная рубашка, кроссовки и кожаный (на случай дождя) рюкзак – стояла на пороге.

– А как же твоё украшение для носа, о прекрасная?

Если бы Летиции не приходилось так часто по долгу службы общаться с косноязычными людьми, она бы ни за что не признала в "украшении для носа" очки. Но по её меркам эта метафора даже до среднего уровня сложности не дотягивала, обретаясь на нижнем вместе с "запасными фигулинами для хреновины, которая сливки взбивает, тёще надо" – венчиками. Там же, где обитала "такая фигня на трубочке, тут накручивается и здесь накручивается, но пошире, медненькая такая, ну, для воды под раковиной и там ещё гайка" – штуцер.