— Как пожелаете, ваше императорское величество. Я распоряжусь, чтобы господин Санагми начал готовить провокацию.
— Но чтобы не дошло до столкновений… — еще раз напомнил Раил.
— Разумеется, сир, — по-военному четко кивнул Джевидж и перемешал тростью белый песок с пурпурными лепестками пиона.
Чтобы не было так символично:
Из-за поворота аллеи выехал принц Майдрид верхом на вороном жеребце, сопровождаемый наставником и парой телохранителей. Он радостно помахал отцу.
— Добрый день, ваше императорское высочество, — поклонился Джевидж.
— Сидите, сидите, милорд. Не вставайте!
Верховая езда не отвлекла наследника от увлечения воздухоплаванием, как втайне надеялся Раил, но лошадей принц полюбил всем сердцем. И, по правде сказать, держался Майдрид в седле уверенно и крепко даже для взрослого, не то что для тринадцатилетнего мальчика. Но разве его величеству угодишь? Разумеется, Раил был недоволен усердием и успехами принца в верховой езде и не стремился более-менее скрывать свое отношение.
— Я полагаю, его высочество мой сын решил, что его всю жизнь будут носить на паланкине, как какого-нибудь маголийского князька, — бросил он через плечо и повернулся к Джевиджу, встречая осуждающий взгляд: — Что? Я слишком требователен к молодому человеку?
— Покойный император тоже редко находил слова для похвалы, тем паче заслуженной, — ответствовал сдержанно тот.
— То есть? — подозрительно прищурился император.
— Я хочу всего лишь сказать, что нет необходимости идти дважды одним путем, сир.
Раил хотел ответить кое-что не слишком лицеприятное вроде: «Не упомню, когда это вы стали таким большим специалистом в воспитании сыновей?» Но благоразумно промолчал.
Бить по больному месту не слишком по-дружески, не правда ли?
— Просто, как каждый нормальный отец, я желаю своему сыну наилучшего и хочу видеть его идеальным. Хорошо… пусть не идеальным, но близким к таковому.
Джевидж молчал, как всегда непроницаемый, словно гранитная стена. Если бы не ритмичные щелчки суставами пальцев, то ни за что не догадаться о внутреннем напряжении. И ведь не скажешь ему, что тот ребенок, которого Росс ждет с таким страхом и надеждой, ни в чем не будет походить на Ольрина. Это будет другой… сын. И нипочем не признаться, как в свое время Раил изводил себя мыслями о том, что Майдрид повторит судьбу своего непутевого дядюшки. И до сих пор неусыпно бдит император Эльлора над каждым шагом наследника, дабы не упустить мгновения, когда проснется в его крови древний порок всех потомков Ведьмобоя — неуемная жажда удовольствий любой ценой. Оттого и неудовлетворение, оттого и строгость, порой излишняя и вдвойне обидная. Но сказано же: сбережешь розгу — сгубишь дитя. Вырастет Майдрид, сам станет отцом и поймет, как его любили не на словах, а на деле.
Вот поэтому на губах у императора грустная улыбка, а в глазах канцлера невыносимая мука. И молчание, повисшее над их склоненными от тяжких дум головами, не прервется. Мужчины не разговаривают о таких вещах, как отчая любовь. Ибо она сама по себе безъязыка, точно покаранный клятвопреступник.
Иногда Моррану казалось, что он всю жизнь провел рядом с Джевиджем. Так бывает, когда человек, в компании которого находишься весь день от рассвета до заката, от его пробуждения до отхода ко сну, вызывает столько разных противоречивых чувств. Такого несносного ублюдка, как Росс Джевидж, следовало еще поискать — сохраняя на физиономии выражение крайнего презрения, он двумя-тремя фразами мог довести собеседника до припадка бешенства, вознести до небес и втоптать в грязь. Своих подчиненных лорд канцлер, с одной стороны, не считал людьми, а с другой — не претендовал разве только на их печенки с селезенками. Ему и так принадлежало все их время, их мозги и душевные силы. Да что там говорить! Вся жизнь без остатка. Посыльные, клерки, секретари, референты, помощники составляли армию канцлера Джевиджа, связанную присягой и клятвой верности, за честь принесения которой они сражались меж собой едва ли не до крови. Кто-то не выдерживал и сбегал, но те, кто оставался… Они одновременно люто ненавидели и до безумия обожали своего патрона. Они злословили за его спиной и с кулаками бросались на тех посторонних, кто осмелился сказать хоть что-то дурное в его адрес. Они ползали перед ним на коленях и кричали в лицо ругательства, а потом шли и делали то, что он приказал. И только одного человека для Джевиджа не существовало в природе — его телохранителя-мага. Словно лорд канцлер еще давно решил для себя сложное уравнение и вынес Моррана за скобки своего внимания. Мэтр Кил умудрился даже с Касаном Ангамани подружиться. Уж на что замкнутый мужик, уж на что нелюдим, а и к нему нашелся ключик-отмычка. Сошлись на почве красот Восточных Территорий, а там слово за слово и выяснилось, что отставной сержант прекрасно знает язык эрройя и даже знался с одним тамошним вождем-пророком. Он был простой человек, поднятый до чести быть телохранителем канцлера стараниями Грифа Деврая — частного сыщика и друга семьи.
Читать дальше