Юлия Галанина - ЗвеРра

Лисички — попы кверху — засунули любопытные мордочки в узкое подкроватное пространство, ожидая объяснений.

Марку смертельно не хотелось ничего объяснять. Но…

— Нету вашего тухлого Артефакта, — выдавил он из себя, понимая, что уж лучше самому рассказать, как дело было, чем услышать потом зубодробительную версию росомахи. — Этот застенчивый орёл, что к нам всё наведывался, из компании ваших неприкасаемых, которые за мостом квартируют. Как я понимаю, они на весь свет обижены: их за людей не считают. То есть за звеРриков. Вот они вам назло, чтобы самоутвердиться, и устроили конец света, поубивав хранителей и похитив главную святыню. Он сказал, выкинули Артефакт в реку с моста. Чтобы никому не достался. Чтобы всем плохо. И сам туда же кинулся. Гордый.

— Кислые мыши? — ахнула Диса. — Да они же, они же…

— Они же кислые мыши, — подвердил Марк, чувствуя, что начинает лихорадить. — Которых со дня основания ЗвеРры никто и никогда не брал в расчёт. Привыкайте к мысли, что даже кислые мыши умеют любить, обижаться и ненавидеть. Идите спать, прекрасные девы, и без вас тошно.

Раздвинув лисичек, в подкроватное пространство вторгся суровый Птека со склянкой наперевес. Оценив обстановку, он приказал чернобурке:

— Выволоките его отсюда, нужно ему согревающего дать, пока не заболел совсем!

Та (сраженная известием, что кислые мыши, — ниже и гаже которых нет и быть не может, — тихонько перегрызли надменной ЗвеРре горло) командирский тон звеРрика оставила без внимания, ни словечком не огрызнулась и послушно выполнила указание. Силами трёх девиц Марка вместе с подушкой извлекли из-под кровати и усадили на полу. Марк опрокинул в себя склянку: там оказалось жидкое пламя птекиного изготовления. С бронебойным эффектом.

У Марка в глазах скакали огненные круги, а по жилам текла расплавленная лава. Он давно подозревал, что Птека тихонько гонит самогон за печкой, теперь же его подозрения наглядно подтвердились.

Илса, присев около него на корточки, встревоженно (и ревниво) спросила:

— А какая полярная лисичка к тебе приходила? Почему мы о ней ничего не знаем?

Марк был достаточно пьян, чтобы не стесняться.

Он поймал узкую ладошку Илсы и поцеловал.

— Никакой полярной лисички, что смогла бы затмить тебя в ЗвеРре, Илса, нет, и не будет!

Илса выслушала признание в любви и задумчиво почесала нос, как бы решая, верить или не верить.

Согревающее уже ударило в голову, и Марк с радостью чувствовал, что сейчас отключится, целиком и полностью. И хоть так, хоть на немного, но сбежит из ЗвеРры.

— А знамя вышивать? — робко спросила Ниса, подергав Марка за рукав клетчатой рубашки. — Вышивать или уже не надо? — тихо, но настойчиво интересовалась рыжая лиса.

— Непременно вышивать! — старательно проговаривая каждый слог, велел Марк. — Теперь — тем более!

И, прижав подушку, он как рак-отшельник в раковину заполз в свою нору под кроватью, оставив ЗвеРру наедине с горестной вестью.

Напоследок из-под кровати глухо прозвучало:

— Уходите. Ищите, пока время есть, где можно спрятаться и переждать полнолуние. "Если же не дано граду обрести утерянное — не быть ему! Мёртвая луна будет светить над мёртвым градом, баюкая камни. Так сказал ваш святой человек, покидая это место навсегда. И нарёк его ЗвеРра"

— Тетрадь Гиса, запись о Пророчестве, — подтвердил старый архивариус, поднимаясь по лестнице из кухни.

Сбежать из ЗвеРры не удалось.

Неизвестно, из чего Птека варганил самогон, но помимо бронебойных качеств у него обнаружились ещё и галюциногенные.

Марку привиделась история проклятого города, хотя он бы предпочёл посмотреть мультики про смешариков.

Снился человек, считавший себя вправе вмешиваться в жизнь людей и зверей, судить их и карать.

Снился город, обычный город со своей жизнью, со своими грехами, страстями, делами и делишками. Не очень-то праведный, больше озабоченный хлебом насущим, чем духовными запросами.

Снилось проклятие, перевернувшее жизнь города, превратившее его в чудовище. И ни на гран не приблизившее новый город и новых его жителей ни к святости, ни к чистоте, ни к просветлению.

Снились люди, ушедшие в леса, снились звери, вышедшие из лесов.

Вот проезжий гость скандалит в гостиничке при трактире "Весёлая крыска". А люди смеются над чванливцем, заявляющим, что он пророк и святой человек. Они-то знают: святые люди в гостиницах не живут. Они все где-то там, в иных землях, ходят по облакам. Нельзя говорить: вот он я, пророк, целуйте мои башмаки, ибо я лучше вас, чист и свят. Нужно чтобы люди друг другу говорили: видишь вон того человека, пророк он, велики его дела и тянется к нему стар и млад, хоть с виду он и совсем обычный. А трактир стоит в людном месте, вести об одноглазом чудаке разлетаются быстро. Всякому лестно поддразнить самонадеянного чужака, выдающего себя за пророка.