Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – эрцгерцог

— Не-ет! Я страшусь, что исчезнешь снова!

— Все закончено, — сообщил я счастливо. — Все позади.

Она уселась мне на колени и, обняв за шею, внимательно и недоверчиво всматривалась в мое лицо.

— Ты сумел закрыть Портал?

— Да, — ответил я.

— Но… как?

Я отмахнулся.

— Надежно. Не будем об этом, а то как вспомню… Давай о хорошем. Как ты с местными?

Она счастливо заулыбалась.

— Люди здесь милые, хорошие. Я не ожидала, что окружат такой заботой. Мне так хорошо, что просто страшусь, как бы кто-то большой и злобный не спугнул…

— Никто не спугнет, — заявил я. — Никто! Остался только один большой и злобный… это я.

Она счастливо завизжала, я крепко обнял ее, поцеловал и снял с коленей.

— Иди играй, знакомься с миром. Тебе им управлять! Или хотя бы царствовать.

— А ты куда?

— Пристрою где-то трофеи, — ответил я без уверенности, — да и вообще я до конца еще не вошел в роль герцога. Хотя, честно говоря, я чувствую себя вполне готовым…

— К чему?

Я пожал плечами.

— Есть люди ни на что не готовые, а есть — готовые на все. Я не знаю, которые из них хуже.

— Ой, Ричард, ты такое говоришь…

В коридоре стражи бодро стукнули копьями в пол, скоро там будут ямки, морды преданные, всяк в крепости мечтает, чтобы хозяин не был размазней, с таким быстро обнищаешь, а с сильным станешь сильным и богатым.

— Бдите, — сказал я отечески строго. — Будет служба, будут повышения, жалованье вырастет!

Они провожали меня преданными взглядами, тут перераспределение ценностей происходит быстро, у сильного господина и слуги ходят в шелках и едят на серебре, а у слабого и рыцари ходят в обносках.

Я обошел залы, осмотрел все тщательно и придирчиво, но не отыскал места, где пристроить черную корону. Пытался повесить на стену, как трофей, гордо водружал на стол среди подсвечников, устраивал на видном месте в шкафу, наконец, измучившись борьбой с желанием водрузить себе на голову, озлился и, сунув в мешок, решил, что лучше всего приторочить к седлу.

Ну, а талисманы и амулеты, что снял с убитых, подождут до лучших времен. Чтобы разобраться с ними, не пробуя вслепую что и как срабатывает, понадобится помощь то ли моих алхимиков, то ли священников.

На четвертый день после возвращения из Темного Мира меня все-таки перестало трясти при одном воспоминании через что прошел, наконец-то обратил внимание, что на губах Илларианы то и дело появляется таинственная улыбка.

Хотя и до этого все три дня ходила с величайшей осторожностью, словно держит на голове стеклянную вазу. Я посматривал с недоумением, спросить не решался, вдруг да нарушу какое-то табу, а она продолжала прислушиваться к себе, иногда улыбалась невпопад.

Наконец я не выдержал и ухватил ее в объятия.

— Что за новые тайны? Признавайся, а то съем! Ты же знаешь, я плотоядный.

Она мягко высвободилась из объятий.

— Осторожно, задушишь…

— Да я со всей чуткостью, — заверил я, хотя жаждалось именно схватить так крепко, что просто не знаю, — я тебя совсем не давлю!

— Давишь, — возразила она и пояснила, — ты нас давишь.

Я поперхнулся:

— Нас?

Она кивнула.

— Да. Я чувствую в себе новую жизнь. Это так странно… У нас уже забыли эти ощущения.

Я охнул.

— Будет ребенок?

Она счастливо улыбнулась.

— Да.

— Здорово, — сказал я, чувствовал, что говорю банальности, но всяк глупеет при таком известии, — это же… ага… здорово!.. даже замечательно! Я его буду учить ездить на коне…

Она остановила мягко:

— Сперва нужно научить ходить, летать…

— Летать?.. — переспросил я тупо. — Ах, да, ну конечно, а как же без такого и естественного способа передвижения… Конь — это уже нечто продвинутое. Ну, как нам на дельфине… Это ж еще удержаться надо, верно?

— Ходить труднее, — согласилась она. — Летать… это так естественно! Летается само, а ходится… Скажи, почему ты такой скрытный? У тебя что-то там стряслось?

Я раскрыл рот, чтобы отшутиться, но как будто черная бездна космоса распахнулась во всю ширь. Стало нехорошо от его жуткой и безразличной глубины, словно стою на краю и смотрю в бездну.

Сердце сжала холодная призрачная рука.

— Трудно, — пробормотал я. — Такое ощущение, что там был не я… Нет, я, все делал я, но в то же время…

— Расскажи, — попросила она. — Сними с себя этот груз. Даже, если сделал что-то бесчестное, все равно ты мой, я тебя безумно люблю! Расскажи, прошу.

Я вздохнул, сказал с неловкостью:

— Бесчестного не было, надеюсь. Наоборот…