Пола Вольски - Жена чародея

Сендиллы были роскошны — только что изготовленные, ослепительно сверкающие, богато украшенные флагами и цветами. На носу у каждой реял стяг, на котором переплетались две руки, символизируя единение домов Веррасов и Грижни. Под звуки флейт и скрипок леди Верран взошла на борт. И как раз в это мгновение солнечный луч пробился сквозь тучи и засверкал подобно золотому мечу в серебряных водах канала. Все ахнули, восприняв это как магический знак. Но первые ахи переросли в подлинный восторг, когда, как по мановению незримой руки, тучи разошлись во все стороны, совершенно очистив небо над городом Ланти-Юм. Прямо над головой у Верран небо стало изумительно голубым. За стенами города над страной нависали низкие тучи и грозно грохотал гром. Выглядело все так, словно Фал-Грижни запретил непогоде омрачать утро собственного бракосочетания. Участников предстоящей церемонии охватил невыразимый восторг, но Верран, глядя на небо, очистившееся от туч по приказу одного-единственного человека, чувствовала, как в груди у нее холодеет сердце.

Восемь сендилл отправились в путь. Он был недолог, потому что канал Юм, на который выходил дом Веррасов, непосредственно примыкал к каналу Лурейс, на котором находился новый дворец герцога; но для Верран время ползло мучительно медленно. По берегам канала плотными толпами стояли зеваки. Тысячи зрителей приникли к окнам или вышли на балконы в бесчисленных домах и башнях. По каналу Лурейс заскользили сотни челнов. Казалось, все население Ланти-Юма решило полюбоваться грандиозным спектаклем — бракосочетанием величайшего из чародеев, какие здесь когда-либо жили, бракосочетанием, которое должно было послужить доказательством тому, что даже великий Фал-Грижни был в конце концов таким же человеком, как и все остальные.

Верран на мгновение закрыла глаза; ей стало нехорошо от запаха лилий, мерного скольжения сендиллы, жадных взоров, обращенных на нее отовсюду и прежде всего от неестественного, чересчур ослепительного и чрезмерно прекрасного блеска солнечных лучей на поверхности канала. Оставалось благодарить судьбу за расшитую крошечными бриллиантами фату, которая представляла собой сейчас единственный барьер между оробевшей невестой и внешним миром! Верран мельком посмотрела на башню Шевелин, мимо которой проплывали сейчас сендиллы. Выходящие на канал окна третьего этажа были закрыты. Но, возможно, Бренн Уэйт-Базеф следит за церемонией из-за опущенных ставен.

Сендиллы меж тем плыли дальше. Справа поднялась арена Шоннет — грандиозное сооружение из черного и зеленого мрамора, увенчанное множеством стеклянных куполов. Под куполами арены был расположен гигантский бассейн, используемый для проведения лодочных состязаний и потешных морских сражений. Кое-кто поговаривал о том, что сооружение бассейна в Ланти-Юме было явно излишним, особенно если вспомнить о том, каких денег оно стоило. Возражая этим скрягам и крохоборам, герцог Повон подчеркивал, что благодаря бассейну жители города получили возможность любоваться лодочными состязаниями независимо от погоды и не испытывая при этом малейших неудобств, — подобный прогресс цивилизации стоил любых затрат.

Верран посмотрела на него — на доведенное лишь до половины строительство театра Шоннет с двумястами порфировыми колоннами. Театр был еще одним из излюбленных начинаний герцога, а очередные налоги, которыми он обложил население в прошлом году с тем, чтобы получить деньги на дальнейшее строительство, каким-то таинственным образом привели к сорокапроцентному росту цен на свежие фрукты. Ропот черни стал естественным и прискорбным следствием этого факта. Сейчас голоса недовольных утихли, но замерло и строительство. Каменщики, утверждавшие, будто никто с ними так и не расплатился, ушли со стройки и не поддавались ни на какие уговоры вернуться. В пустынных залах театра нашли временное пристанище городские бродяги. В последнее время события такого рода перестали казаться исключением.

Музыка, солнечный свет, струение вод и буйство красок едва не загипнотизировали Верран. И в конце концов ей показалось, будто восемь сендилл прибыли к золотому причалу чересчур быстро. Герцогский дворец своим тяжело изукрашенным и золоченым фасадом выходили на канал Лурейс. Великолепие этого грандиозного сооружения не вызывало ни малейших сомнений, однако несколько тяжеловесные пропорции не давали возможности пережить истинное восхищение.