Галина Митрофанова - Академия Сайоран

— Двух секретарей тебе уже мало? Решил предложить мне место тертьего личного помощника? — хитро ухмыльнулась она.

— В приемной только два стола, — усмехнулся Грейд, — переселишься в мой кабинет?

— Почему бы и нет? — улыбнулась девушка. — Ну, если ты не против.

— Очень даже за. Хотя мы опять же вернулись к тому, с чего начали. Будешь моим отвлекающим фактором. Последнее время думать о работе рядом с тобой у меня получается плохо.

— А придется, — улыбнулась девушка, погладив его по щеке. — Я пошла варить кофе, а ты разбирайся с делами.

— Да, — вздохнул он, — и нам обоим стоит поблагодарить девушку за тактичность.

Грейд поднялся и вышел, а на краю стола лежало письмо, которое Гелари так и не заметила.

«Здравствуй… Я запретила себе называть тебя «ты», но почему-то сейчас, когда я пишу это письмо, хочу позволить себе эту маленькую слабость. Хотя я знаю, ты бы не позволил себе и тени слабости, как не допускаешь и мига сомнения в правильности принятого решения. Как тяжело набраться храбрости и написать о том, что я люблю…

Больше всего на свете я хочу быть достойной тебя… Твоей любви, твоего уважения, и поэтому никогда ранее не позволяла себе даже подумать о том, чтобы написать это. Ведь подобных писем ты получаешь десятки, и мне ли не знать, какой безрадостный их ждет конец.

Я люблю тебя! Иногда мне хочется кричать об этом чувстве, иногда вырвать с корнем… С тех пор, как я увидела тебя, холодного, надменного, гордого, мне захотелось быть рядом, но не в твоей тени или за спиной, а плечом к плечу. Ведь ты не потерпишь подле себя слабого, хотя твоей силы хватит на многих.

Я люблю тебя… Знаешь как это безумно сложно? Знаешь, как трудно быть рядом, но не с тобой? Знаешь ли ты, как это больно видеть твою мимолетную улыбку, которая так редко касается твоих глаз… Как это больно прятаться за гордостью, чтобы не пасть в твоих глазах. Знаешь ли ты, как это цепляться за гордость, чтобы не молить о любви? И именно поэтому я только пишу, но никогда не позволю себе отослать это письмо, антей.

Акенкар смотрел на небо, усыпанное звездами… здесь они совсем иные, чем дома во дворце…

— Интересно, почему они снова прицепились ко мне…

— Ты про студсовет? — раздался за спиной мягкий голос Шили.

— Ага… меня снова отчитали! А я почти ничего не нарушал!

— Знаешь, — девушка села рядом на траву, — они ведь помогают тебе.

— Чем?!! Они…

— Они знают, что на тебя ляжет бремя, гораздо более тяжелое, чем на них. Они просто стараются тебе помочь. Помочь понять, что ты должен отвечать за свои поступки. Знаешь, в чем разница между студентом и владыкой?

— И в чем? — Акенкар положил голову ей на колени.

— Студент за ошибки расплачивается чисткой вайфали, а владыка — жизнями подданных. Поэтому, — она погладила его по волосам, — они и учат тебя тому, чему не научился раньше. За каждый, даже самый незначительный поступок, надо отвечать. Ты ведь должен знать, с самого раннего детства многие дворяне живут с осознанием своего долга перед страной и перед тобой.

— И что? — пробурчал он, довольно щурясь.

— И все… просто прими это, как данность. Тебе не обязательно меняться. Просто помни о том, что я сказала.

— И в кого ты такая?

— Не знаю…

— Ты посидишь со мной так еще немного?

— Хорошо, — кивнула Шили. И улыбнулась. Акенкар еще не знал, а остальные еще не замечали, но он уже менялся. Пусть пока не слишком быстро, но менялся… никогда бы раньше Акенкар не стал лежать на коленях простой демоницы, щуриться, как кот, от того, что та гладит его по волосам и что-то тихо говорит.

Акенкар чуть уловимо усмехался, ему было плевать, что подумают о них, пока она просто рядом, ничего не имеет значения… мало кто воспринимает только как непутевого, требующего присмотра друга. И это ценнее всех подхалимских улыбок.

То, что сейчас происходило в кабинете дома Саюмаши, члены клана и преданные слуги могли охарактеризовать только одним словом — «война». Почему-то все до одного они ожидали, что сын господина Тонора, недавно официально принятый в семью, будет слушаться и почитать главу клана, однако все оказалось далеко не так просто. Вместо смущенного такой честью, испуганного полукровки, под своды дома вошел уверенный в себе молодой человек с явными замашками лидера, не привыкший исполнять чьи-то требования. И если в течение недели стычки носили локальный, почти семейный характер, то вопрос о женитьбе встал достаточно остро. Дрожали стены и стекла, а из кабинета отчетливо слышались не самые цензурные выражения и крики. Наличие в кабинете Гелари, внучки и сестры, спорщиков не смущало.