Екатерина Шашкова - Марготта

Упс! Выходит, что призрак замка Муллен теперь живет у нас, да еще и учит Тьяру магии? А что?! В конце концов, должен же ее хоть кто-нибудь учить!

Интересно, а Хозяин знает? Впрочем, это уже не мое дело.

И я, стараясь не шуметь, пошла дальше.

Дорога в Таин заняла несколько дней и показалась мне до безобразия скучной. Дождь не поливал, солнце не жгло. На нас никто не напал, никого не ограбили и не убили. А под вечер мы даже без проблем успели въехать в город до закрытия вторых ворот. А первых ворот здесь вообще не было, зато были главные – огромный порт, самый крупный во всей Предонии. Из объяснений Хозяина выходило, что в Таине смотреть-то больше и не на что – только главные ворота и Академия.

Сама Академия оказалась огромным замком с кучей всяких ходов-переходов, темных закутков, запертых дверей. И тайн, а как же без них?! По крайней мере лично я была вполне готова к новой порции приключений. Но нас быстренько представили Ректору – бодрому дедочку, похожему на Шона Коннери, – и отправили спать, причем по разным комнатам.

Я уже так явственно представила себе будущие спартанские условия жизни, что, когда увидела, где буду жить, тихий ужас смешался с громким восторгом. Начну с того, что комнат оказалось две плюс балкон. Целая квартира с мебелью! Кровать – трехспальный аэродром. Комод – бездонная копилка с ящиками. Стулья – Ильф и Петров отдыхают. Зеркало – шедевр эпохи Возрождения. Шторы… Шторы, на мой взгляд, слегка подкачали. Зеленый бархат, кажется, не чистили с того момента, как повесили на окно, то есть сразу после сдачи замка в эксплуатацию.

Но мое внимание почему-то привлек стол. Может быть, тем, что на нем лежала стопка бумаги? А рядом стояла чернильница, валялось перо с обкусанным кончиком. Еще десяток перьев обнаружился в верхнем ящике. Не знаю, что за графоман жил здесь до меня, но…

Я сама не поняла, как это получилось. Черт возьми, я даже дневник никогда не вела, а сочинения по литературе исправно компоновала из критических статей. Стихи сочиняла, каюсь, было. Но даже их не торопилась переносить на бумагу.

Но я села и начала писать. Просто записывала все, что со мной произошло. С самого начала. С того момента, когда Ксанка нашла этот долбаный приворотный рецепт. Помнится, я тогда сказала, что все это бред…

Я писала то, что никто никогда не прочтет. А прочтет – так не поверит, ведь сказки пишут отнюдь не для того, чтоб в них верили. И если среди множества книг на прилавках вдруг появится одна-единственная, содержащая в себе чистую правду… А ведь уже появилась, и не одна. Но никто об этом не знает… Разве что ведьмы – ну так им по статусу положено ведать, что творится в мирах…

Ну что я несу, а? Какие книги, какие ведьмы, какие прилавки?

Тогда я писала только для себя, и мне даже в голову не могло прийти, что когда-нибудь рукопись прочитает кто-то еще.

– Кать, ты сегодня вообще ужинать будешь или как?

– Да, – откликнулась я. – Уже иду!

– Ты уже полчаса «уже идешь»! Еще немного – и все окончательно остынет. Сама потом греть будешь.

– Ладно, я сейчас. Только последнюю страничку дочитаю…

– Что читаешь-то? Опять свое фэнтези?

– Да… В некотором роде…

Я в который уже раз осмотрела нехилую стопку грубых желтоватых листов бумаги, лежащую на столе. Эта была уже прочитана. А еще одна пачка, побольше первой, пряталась от посторонних взглядов в шкафу, под грудой футболок и джемперов. До нее я еще не дошла.

Все листы были с обеих сторон исписаны мелким угловатым почерком. Поначалу разбирать его строчка за строчкой было нелегко, но уж никак не сложнее, чем расшифровывать отсканированные ксерокопии конспектов моей старосты. К Старостиным каракулям я в последнюю сессию успешно адаптировалась. Смогла привыкнуть и к этому почерку.

Гораздо больше раздражало другое – рукопись велась на трех языках одновременно. Автору явно было невдомек, что кому-то предонский и эльфийский покажутся китайской грамотой. Половина слов в словарях отсутствовала, приходилось додумывать по смыслу. Немного помогали корявые рисунки, разбросанные по всему тексту… Но, с моей точки зрения, это был как раз тот случай, когда «художник» происходит от слова «худо». Оружие и доспехи – это да, хоть сканируй и в энциклопедию вставляй. Но лица!!! Кляксы, тоже встречающиеся чуть ли не на каждой странице, и то выглядели гораздо более живописно.

– Так ты идешь или я убираю котлеты в холодильник?

– Да, мам, уже иду!

Я нехотя вылезла из-за стола и потащилась на кухню, машинально колупая ногтем заплатку на джинсах. Заплаткой я заслуженно гордилась – она была вырезана в виде кошачьего силуэта. Ради этого силуэта я даже распорола старые кожаные брюки, о чем порой несказанно жалела.