Стивен Браст: Иорич

Шагов десять-двенадцать она молчала, потом проговорила:

— Возможно.

— Согласен с этим «возможно». Полагаю, что я прав, но могу и ошибаться.

— И как вы собираетесь это выяснить?

— С вашего позволения, я приму участие в первом собрании и попробую выявить убийцу.

— Думаете, вы сможете это сделать?

— Я умею их замечать, — признался я.

— И когда замечаете, то что?

— Удираю.

— Не понимаю.

— Джареги желают моей смерти; тут замешаны личные дела. И главная задача у меня в жизни — избегать их. Но это не страшно, я уже столько лет в бегах, что это для меня вроде самой жизни.

Бринея снова помолчала несколько минут. Потом спросила:

— И что вы сделаете, если выявите убийцу?

— Скажу вам, кто он, и вы сможете предпринять то, что сочтете нужным.

— А если вы ошибетесь?

— Не ошибусь. Возможно, я его не смогу заметить, но уж если замечу, то не ошибусь.

Мы свернули за угол, направляясь обратно к дому. Меня так никто и не попытался убить. Наконец она проговорила:

— Хорошо. Попробую вам поверить. Можете пока отдохнуть, народ скоро появится.

Мы вернулись в дом, дверь закрылась. Мне стало легче. Я устроился на стуле, откуда мог наблюдать за дверью, не предпринимая для этого особых усилий, и ждал.

Действительно, прошло лишь несколько минут, и они начали подтягиваться. Первый походил на теклу, причем подозрительно точно напоминал «типичного крестьянина» — каштановые волосы, круглое лицо, выдубленная кожа, крепко сбитый. Он поздоровался с Бринеей, та представила меня; он назвался «Нича», сел рядом со мной и завел разговор о необходимости тщательно следить за уловками во время встречи с имперскими.

Я отвечал на его реплики согласным хмыканьем и продолжал наблюдать за дверью.

Вскоре появилась пара выходцев с Востока, Катерина — высокая по меркам восточников, смуглая, в очках, — и Лиам — с лицом круглым, как у теклы, волосами странного оттенка — что-то среднее между светлыми и каштановыми, — и носом, который был сломан как минимум однажды. В руках оба держали объявления — я не стал спрашивать, что там такое, опасаясь, что об этом следовало бы знать каждому. Оба держались со мной довольно сдержано — вероятно, они думали, что должны быть здесь единственными выходцами с Востока.

И верно: за вычетом нас, остальные были теклами. Перечислять по именам не буду — всего в комнате нас было двадцать пять. Вычитаем меня с Бринеей и пару выходцев с Востока, и имеем двадцать одного возможного убийцу. Девять были женщинами — я сперва решил сбросить их со счетов, но тут подумал, что, во-первых, на джарегов все-таки порой работают и женщины (о чем мне ведомо лучше многих), а во-вторых, джарег, готовый изобразить теклу, с тем же успехом может изобразить и противоположный пол, угу?

В общем, двадцать одна возможная цель для меня. И никто вот так вот сходу не бросался в глаза. Я думал, что если мне удастся взглянуть на их руки, это облегчит задачу, но похоже, в этой комнате собралась самая большая куча неработающих текл. Рассыльные, домашние слуги, мальчики на побегушках при торговцах — и ни одного, кто действительно работал бы руками. Ужасное разочарование. Стоит задуматься, а?

Похоже, некоторые тут не знали друг друга, так что мое появление под личиной незнакомца не оказалось совсем уж странным. Бринея представляла входящих, а я много наблюдал, мало говорил — и ничего не узнал.

«Жаль, я не вижу, босс.»

«Думаешь, ты можешь засечь убийцу, которого не заметил бы я?»

«Да.»

«Ха.»

Стулья были расставлены кругом, на три ряда в глубину, оставляя незанятой лишь ту часть комнаты, что вела к выходу и на кухню. На краю прохода остался незанятый стул — наверное, своего рода безмолвное соглашение. Бринея подошла к нему, села и сказала:

— Что ж, давайте начнем.

Начали. И продолжали довольно долго. Говорили о «давлении на Империю» — по мне, дохлый номер, но много ли я знаю? Говорили о том, чтобы «встать на страже интересов народа», не уточняя, что это значит. И так без конца.

Я достал складничок, который недавно купил. Никакой реакции. Черт. Я открыл его и вычистил грязь из-под ногтей. Никто словно и не заметил. Ну ладно. Я закрыл ножичек и положил на пол.

Тем временем они жужжали насчет того, о чем нужно поведать лорду Кальто — они заботливо именовали его именно так, — в каких рамках ему придется держаться, и непременно — что все подробности расследования должны быть открыты для публики. Что ж, попробуйте, подумал я, но вслух не высказался.