Ольга Валентеева: Время не знает жалости

— Кирюш, — позвала я.

— Что?

Он не стал оборачиваться, выкладывая покупки.

— Если задуматься, я ничего о тебе не знаю.

— Аль, ты в своем уме? — обернулся друг через плечо. — Что тебе надо знать? Мы с тобой почти полгода под одной крышей живем.

— Ну… Например, у тебя была девушка? До того, как попал в больницу.

— Была, — кивнул Кирилл.

— И где она сейчас?

— Замужем.

Ну вот кто меня за язык тянул? Я бы на месте Кира уже сбежала. Он сложил пакет и убрал его в специальный ящик, который я отвела для мелочовки.

— Извини, задаю глупые вопросы…

Решила, что лучше молчать.

Кир плеснул себе кофе.

— Да ничего страшного. Я переболел. Мы расстались до того, как я чуть не умер. Когда у меня все было. А потом, когда погибли родители, она поняла, что рядом со мной ловить нечего, и предложила остаться друзьями. А я сказал, что только за. Соврал, конечно. Я ее любил. Наивный был, наверное.

Я пожала плечами. Что тут скажешь? Успокаивать — глупо. Хотя, судя по выражению лица, не до конца Кир «переболел».

— Дура она, такого парня потеряла! — Я подскочила со стула. — Пойду, помедитирую. А вечером давай прогуляемся? Надо же как-то жить.

— Давай. — Лицо Кира прояснилось. — Лето, тепло, хорошо. А мы дома сидим.

Я улыбнулась в ответ — и позорно сбежала, оставив Кира наедине с разбуженными демонами прошлого. Опять натворила глупостей. Умудряюсь из дома не выходить и в то же время делать что-нибудь абсурдное. Кир считал, что это все беременность. А я начинала подозревать, что сама виновата. Пора взрослеть.

В такие минуты мне остро не хватало Эда. Его не хватало всегда, но иногда — просто до крика. После того раза он перестал мне сниться. Будто прервалась ниточка, державшая нашу связь. Как он там? Знает, что я все еще жду? Добралась ли до него Фия? Любимый мой… А если не знает? Эта мысль пугала сильнее остальных. Потому что убивала иллюзию надежды, что рано или поздно Эд вернется.

Последние два месяца беременности промелькнули быстро, хоть дни и напоминали друг друга, как братья-близнецы. Клуб, редкие визиты к маме, еще более редкие прогулки с Киром. Книги, фильмы. Кир все заметнее нервничал. Однажды нашла в мусорном ведре визитку врача-акушера — как и обещал, друг искал варианты. А я не могла дождаться. На последних месяцах медитация Фии творила чудеса. Я научилась слышать своего сына, чувствовать, чего он хочет. Чем доволен, чем — нет. И уже сейчас поняла, что он станет копией своего отца. И внешне, и внутренне. Многие девушки на форумах, куда я заглядывала, жаловались, что девять месяцев ходили беременными, а ребенок на них не похож ни капли. Я, наоборот, жаждала, чтобы сын был похож на Эда.

О самом Эде старалась не думать. Выстроила план и уцепилась за него. Да, сейчас мы не можем быть вместе. Но сын повзрослеет. И сможет открыть переход между мирами. Рано или поздно. Главное, чтобы за это время Эд меня не забыл. Не отдал сердце другой. Достойной его, а не какой-то смертной.

Хотя «какой-то смертной» я быть переставала. Стоило порезать палец — порез затягивался на глазах. Не было даже мелких проблем со здоровьем, исключая перепады настроения. Но ведь это не болезнь. Волосы, раньше самые обычные, отрастали так быстро и пышно, что ломались расчески.

Стояла середина июля. Такая жаркая и удушающая, что хотелось распахнуть все окна. Но я сдерживалась, потому что чувствовала: еще день-два, и малыш появится на свет. А внешний мир для него опасен. Там много желающих завладеть его силой. Пока сын не может себя защитить, защищать его буду я. Хотя и потом — тоже.

Мы с Игнатом проверяли счета клуба. Даже без Эда «Комета» продолжала приносить доход, которого хватало, как некоторые говорят, «на хлеб с маслицем». Кира отправила к маме — передать деньги, чтобы оплатить путевку на море. Между моей мамой и Киром установилась такая дружба, что я даже завидовала. Так и знала, что она тайно мечтала о сыне. Иногда возникало ощущение, что он с ней проводит времени больше, чем я.

В дела клуба вмешивалась редко, полностью полагаясь на Игната. Но раз в месяц мы обязательно проверяли бумаги, я подписывала договоры. Игнат старался постепенно ввести меня в курс дел, и постепенно я и правда увлеклась. Вот и в тот вечер он раскладывал передо мной бумаги. Жара плавила мозги, лишала способности думать. Я обмахивалась самодельным веером из альбомного листа. Специально не включала кондиционер — не хватало еще простудиться. Игнат мужественно страдал вместе со мной. А кипа документов все не уменьшалась.