Джин Вулф - Чародей

Хела хихикнула — такой звук, словно сошла небольшая лавина.

— Она не знает, что ответить, сэр рыцарь. Черные мысли омрачили ее красное лицо. Скажите, они и вправду живут под землей? Мне мама говорила.

— Они живут в мире, расположенном под нашим. Я бы не сказал, что это под землей.

— Почему она не уходит к своим?

— А ты бы ушла к своим, — спросила Ури, — если бы сумела подняться в Элизий?

На лице Хелы отразилось беспокойство.

— А что это такое?

— Мир, где правит Верховный Бог. — Ури встала. — Вы хотите, чтобы я вернулась в Эльфрис? Хорошо, я вернусь. Но, господин, если вам придется кормить эту огромную грязную бабищу…

— Я действительно хочу, чтобы ты вернулась, — сказал я, — но не в Эльфрис, а в Утгард. Тауг уже наверняка там, и твоя сестра тоже. Принеси мне вести о них.

— Я постараюсь. — Ури напоследок метнула взгляд на Хелу. — Они с братцем через неделю пустят вас по миру.

— Надеюсь, здесь я управлюсь без посторонней помощи. Ступай.

Ури исчезла в ночи.

Я снял мясо со своего вертела и принялся есть. Хела спросила, можно ли взять еще мяса, и я кивнул. Отрезав кусок от туши, она спросила:

— Вы направляетесь в горы?

— Да. Чтобы встать караулом в горном ущелье. Это наказание, назначенное мне герцогом Мардером, и я должен выполнить приказ, прежде чем отправиться на поиски любимой женщины.

— Люди, что живут там, не любят нас.

Я проглотил последний кусок кабанины и улегся на землю, закутавшись в плащ.

— Они и меня не любят. Будем держаться друг друга, если хочешь.

Впервые за все время Хеймир подал голос, обращаясь к сестре:

— Спи. Я посторожу.

Две рабыни явились к Таугу в комнату в одной из башенок замка, куда его отослал король; одна несла тяжелую золотую цепь, а другая — рубашку из черной кожи летучей мыши. Обе они знали Ульфу.

— Она моя сестра, — объяснил Тауг. — Я надеюсь, что король позволит мне забрать ее домой. И мужчину, которого привели с ней.

— Поук, — сказала женщина повыше.

— Да, Поук. Он слуга сэра Эйбела, и сэр Эйбел хотел бы вернуть его. У короля наверняка полно слуг.

— В общем-то, здесь неплохо, — сказала женщина повыше, а другая добавила:

— Могло быть и хуже.

— Я и вас освобожу, коли сумею, — пообещал Тауг. Обе явно испугались и торопливо покинули комнату.

— Я не хотел пугать их, — сказал Тауг, когда огромная дверь с грохотом захлопнулась.

Мани оставался невозмутимым.

— Колдовство всегда пугает.

— Я ничего не говорил о колдовстве.

Тауг возобновил осмотр комнаты. Среди всего прочего в ней находились кровать размером чуть меньше отцовского дома в Гленнидаме, четыре кресла со ступеньками, чтобы забираться на них, и стол, на котором могла плясать дюжина человек.

— Здесь ящик с песком, — заметил Мани. — Весьма любезно с их стороны.

Тауг медленно кивнул:

— Нам придется пожить здесь какое-то время. Во всяком случае, они так считают.

— Если я выскажу одно предположение, ты скажешь, что я морочу тебе голову.

— Не скажу.

— Хорошо. — Мани выдержал паузу для пущего эффекта. — Я предполагаю, что под твоей кроватью стоит ночной горшок, который в пять раз больше… — Он осекся.

— В чем дело?

— Картина. — Мани уставился на картину округлившимися глазами. — Он исчез.

— Человек в черном?

— Это был не человек, а инеистый великан.

Мани легко взлетел на спинку громадного кресла и оттуда перепрыгнул на стол.

— Я не знал, что ангриды рисуют картины, — сказал Тауг.

— Сомневаюсь, что это они. Похоже, они вообще мало что делают из того, что за них могут сделать рабы.

— Но рабы же слепые.

— Не женщины — а женщины знают толк в изящных искусствах. — Кончик хвоста у Мани несколько раз дернулся туда-сюда. — Моя хозяйка рисовала замечательные картины, когда требовалось для колдовства. Колдовство и искусство имеют много общего.

— Минуту назад ты сказал, что женщины испугались колдовства, — возразил Тауг, — хотя никаких причин для страха у них не было.

— Ты ничего не понимаешь.

— И долго ты собираешься сидеть и пялиться на картину?

— Это все равно что сторожить крысиную нору, — пояснил Мани. — Кстати, здесь есть крысиные норы в стенных панелях.

— У меня бы не хватило терпения.

Мани с видом превосходства промолчал.

— Ты узнал его? — спросил Тауг.

— Инеистого великана на картине? Нет.

Тауг едва доставал подбородком до верха кровати, но, ухватившись за одеяло и подпрыгнув, забрался на нее.